За рекой, в тени деревьев - [16]

– Gran Maestro, – сказал он. – Вы все равно Gran Maestro, и ну их к разэтакой матери, всех этих кондотьеров.

– Они давным-давно там, Верховный Магистр.

– Так точно, – сказал полковник. Но воздушный замок все-таки рухнул.

– Увидимся за ужином, – сказал полковник. – Есть что-нибудь хорошее?

– Все, что хотите, а чего у нас нет, я достану.

– Свежая спаржа найдется?

– Вы же знаете, что сейчас для нее не сезон. Ее привозят из Бассано в апреле.

– Ладно, – сказал полковник. – Тогда придумайте что-нибудь сами. Я съем все, что подадите.

– Вы будете один? – спросил метрдотель.

– Нас будет двое, – сказал полковник: – Когда закрывается ваш bistro[22]?

– Мы будем вас ждать, когда бы вы ни пришли.

– Постараюсь быть вовремя, – сказал полковник. – До свидания, Gran Maestro. – Он улыбнулся и протянул Gran Maestro искалеченную руку.

– До свидания, Верховный Магистр, – сказал Gran Maestro, и воздушный замок вырос снова, будто он и не был разрушен.

Но чего-то все же недоставало, и полковник это чувствовал, он подумал: "Отчего я такой ублюдок, отчего я не могу бросить свое военное ремесло и быть добрым и хорошим, каким мне хочется быть?

Я всегда стараюсь быть справедливым, но я резок и груб, и дело не только в том, что я не хочу ни перед кем пресмыкаться и это служит мне защитой против начальства и против всего света. Жить осталось немного, и мне бы следовало быть подобрее, унять свой нрав. Попробуем сегодня вечером, – подумал он. – Да, но с кем и где! – подумал он. – Дай только бог не сорваться!"

– Джорджо, – подозвал он бармена; лицо у Джорджо было белое, как у прокаженного, но без бугров и без серебристого налета.

Джорджо недолюбливал полковника, а быть может, он просто был из Пьемонта и никого не любил, – разве можно этого требовать от холодных людей из пограничной провинции? Пограничные жители – народ недоверчивый, полковник это знал, он не ждал от людей того, чего они не могут дать.

– Джорджо, – сказал он бледному бармену, – пожалуйста, запишите все на мой счет.

Он вышел из бара привычной походкой, шагая чуть тверже, чем надо, и, помня о своем неуклонном стремлении вести себя любезно, скромно и добросердечно, поздоровался со своим приятелем швейцаром и с помощником управляющего, который был военнопленным в Кении и умел говорить на суахили; это был очень приветливый человек, молодой, жизнерадостный, с хорошей внешностью. И хотя он еще не был членом Ордена, горя на своем веку он уже хлебнул.

– А где же управляющий? – спросил полковник. – Где мой друг?

– Его нет, – ответил помощник управляющего. – Разумеется, в данный момент, – добавил он.

– Передайте ему привет, – сказал полковник. – И пусть меня кто-нибудь проводит в мой номер.

– Мы вам отвели ваш обычный номер. Он вам еще не надоел?

– Ничуть. А о сержанте позаботились?

– Да, конечно.

– Отлично, – сказал полковник. Он отправился в свой номер в сопровождении рассыльного, который нес его чемодан.

– Прошу вас, – сказал рассыльный, когда лифт остановился, чуть-чуть не дотянув до верхнего этажа.

– Неужели вы не можете как следует управлять лифтом? – спросил полковник.

– Не могу, полковник, – ответил рассыльный. – С током у нас неладно.

ГЛАВА 8

Полковник ничего не сказал и пошел по коридору впереди рассыльного. Коридор был длинный, просторный, с высокими потолками и по-барски большими промежутками между номерами, выходящими на Большой канал. И так как раньше это был дворец, из всех номеров открывался прекрасный вид, если не считать, конечно, бывших людских.

Путь показался полковнику длинным, хотя идти было совсем недалеко, и когда наконец появился коридорный – низенький, черноволосый, с поблескивающим в левой глазнице стеклянным глазом – и, сдерживая широкую улыбку, стал ворочать в скважине большим ключом, полковник никак не мог дождаться, чтобы дверь поскорее открылась.

– Отворяйте же, – сказал он.

– Сейчас, сейчас, – сказал коридорный. – Вы знаете, какие тут замки.

«Да, – подумал полковник, – знаю. Но я хочу, чтобы он отпер побыстрее».

– Как поживают ваши домашние? – спросил он коридорного, когда тот наконец распахнул дверь. Полковник вошел и очутился в комнате с высоким, потемневшим, но хорошо полированным гардеробом, двумя удобными кроватями и большой люстрой; через еще закрытые окна была видна исхлестанная ветром вода Большого канала.

В ущербном свете зимнего дня канал был серый, как сталь, и полковник попросил:

– Арнальдо, откройте, пожалуйста, окно.

– Сегодня сильный ветер, а комната плохо натоплена – не хватает электричества.

– А для электричества не хватает дождей, – сказал полковник. – Откройте окна. Все окна.

– Сию минуту, полковник.

Слуга растворил окна, и в комнату ворвался северный ветер.

– Будьте добры, соединитесь с портье и попросите позвонить по этому телефону.

Слуга позвонил, пока полковник был в ванной. Потом он доложил:

– Графини нет дома. Но там думают, что вы найдете ее у «Гарри».

– Чего только не найдешь у «Гарри»!

– Да, полковник, кроме счастья.

– Ну его-то я, черт возьми, тоже найду! – заверил его полковник. – Счастье, сами знаете, понятие относительное.

– В этом вы правы. Я принес горькую настойку и бутылку джина. Смешать вам кампари и джин с содовой?