За растениями по горам Средней Азии - [22]

Ну а как же все-таки бороться? Главное — не вслепую, а со знанием дела, чтобы не стало хуже. Существует много проверенных конкретных путей. Одни сорняки уничтожают химическим путем: опрыскивают угодья гербицидами, выборочно уничтожающими сорняки и безопасными для полезных растений. Другие сорняки уничтожают более сложным путем: в точно определенное их развитием время уничтожают семенники, то есть скопления сорняков, продуцирующих массу семян, разносимых ветром или водой, или подкармливают и удобряют угнетенные сорняками кормовые травы, чтобы повысить их сопротивляемость и конкурентоспособность в растительных сообществах, или вводят «отдых» для пастбищ все в тех же целях, или применяют поливы, если сорняки ксерофитны. А иногда приходится даже выжигать всю растительность, чтобы заново восстановить угодье уже на более высоком культурном уровне. Можно применить и несколько приемов сразу. Все зависит от объекта борьбы и обстановки. А обстановка в горах пестрая, сменяющаяся и по высоте, и по горизонтали на коротких расстояниях. Нелегко разработать меры борьбы для всех сорняков и во всех условиях. И все-таки их разрабатывают. Вводятся пастбище-обороты, обводняются и удобряются пастбища, создаются специальные бригады по борьбе с полевыми сорняками, едут в горы научные экспедиции. Наступление сорняков кое-где удалось приостановить, а местами и вовсе ликвидировать.

А что было бы, если бы с ними не боролись? Я примерно представляю себе это грустное зрелище. Как-то экспедиционная судьба занесла меня в одно ущелье Шахдаринского хребта. Там возле кишлака была терраса, на которой столетиями выпасали кишлачный скот, — поляна гектаров так на десять. Росло население кишлака, росло и поголовье скота, а поляна для прикишлачного выпаса оставалась все той же. Описание растительности показало, что 87 процентов от общего числа видов и 96 процентов всей наземной массы травостоя составляли сорняки — коровяк, морина, корнеголовый девясил, различные солянки, колючие кузинии… Красочное, но печальное зрелище. Наверное, нечто подобное было бы всюду, если бы с сорняками не боролись.

Иногда говорят, что раньше сорняков было меньше, но погоня за поголовьем и перегрузка пастбищ за последние десятилетия привели к массовому засорению горных пастбищ. Это утверждение не совсем точно. Есть на Памире Сарезское озеро. Оно возникло в феврале 1911 года после катастрофического обвала. Воды реки Мургаб, подпружештые завалом, затопили долину и отрезали скотопрогонные пути ко многим горным пастбищам. В результате эти пастбища получили 60-летний отдых от выпаса, и все-таки сорняков там оказалось до 20 процентов от общего состава травостоя. Это через 60-то лет! Можно себе представить, что там было раньше!

Кого больше?

А все-таки каких же растений больше в горах Средней Азии — полезных или вредных? Друзей или врагов? Даже если бы мы могли классифицировать таким образом каждый вид (а это невозможно: сорное в одних условиях растение может оказаться полезным в других, а ядовитое на пастбище — лекарственным в аптеке), ответить на такой вопрос было бы все равно нелегко.

Но попробуем прикинуть. Из 6000 видов высших растений, обитающих в горах Средней Азии, примерно 12 процентов составляют злаки. Среди них не бывает ядовитых и очень мало сорных растений. Около 10 процентов всей среднеазиатской флоры составляют виды из семейства бобовых. И среди них очень мало ядовитых и сорных растений. Очень многочисленные в Средней Азии представители семейств сложноцветных, маревых и крестоцветных — это около 30 процентов ее флоры. Около половины этих видов — ядовитые и сорничающие, то есть лишь иногда выступающие в роли сорняков, растения. Почти нет вредных растений среди древесных и кустарниковых пород, а их в Средней Азии около 8 процентов от общего числа видов. По флористическому подсчету (очень приблизительному) получается, что полезных (или безвредных, индифферентных) растений как будто бы больше. А по массе? Таких данных пока нет. Есть подсчеты по пастбищам. Например, на пастбищах Западного Памира 78 процентов надземной массы травостоя приходится на непоедаемую ее часть и только 22 — на полезную в кормовом отношении. Но ведь среди непоедаемых есть полезные— лекарственные, дубильные и другие сырьевые растения. И индифферентные тоже. К тому же не учтена масса древесных, кустарниковых и многих полукустарниковых растений, тоже встречающихся на этих пастбищах. Кроме того, сухой климат Западного Памира препятствует развитию сочных поедаемых трав, и в этом смысле пример не показателен. Уже в более влажном Дарвазе непоедаемая часть травостоя составляет не 78, а 43 процента. А в Западном Тянь-Шане по отдельным районам — всего 32 процента. Получается, что полезных растений все-таки больше. Полезных не в одном, так в другом отношении. За последние годы стали пускать в дело даже явно сорные, грубые, непоедаемые травы. Их силосуют, делают из них травяную муку, обрабатывают специальными дрожжевыми препаратами. И доля растений-друзей постепенно становится больше. Так оно и должно быть: ведь наши знания о растительном мире расширяются, а знания — они всегда на пользу.