За пять веков до Соломона - [21]

— Благодарю тебя, Моисей, из далеких земель пришедший, за то, что для меня и семьи моей сделал.

И все. Ничего больше. А где же признательность до конца дней? Где благословение до седьмого колена? Нет, это не так уж и важно было, но на взгляд Моисея совсем бы не помешало. И вообще, первосвященник варварский слишком прямо голову держал, словно ровня ему, сыну царскому!

Моисей на слова такие отвечать не стал, простым кивком ограничившись. Пусть знает вождь мадиамский место свое рядом с родственником самого фараона, а значит и богов Египетских.

А Иофор, словно и не заметил ничего, жестом пригласил гостя присесть к очагу и принялся расспрашивать Моисея о жизни. Моисей уже в десятый раз, наверное, рассказывал свою историю, и поэтому поведал обо всем без утайки. О большой любви к Мариам, о геройской победе над нубийцами, о кознях Везира, что фараоновой немилостью для Моисея обернулись, о жадности и коварстве Неферперита, что выбора Моисею не оставил. О бегстве, разбойном нападении стражников в пустыне, о том, как стойко Моисей со смертью сражался, пока до колодца не дошел. И само собою, как без раздумий на защиту Сепфоры бросился, стражников дерзких во все стороны разметав.

— А дальше что? — вдруг спросил Иофор. Моисей аж не понял. — Вот ты до страны Мадиамской добрался, как хотел. Дальше, что делать собираешься?

Смутился тут Моисей — над этим вопросом, он как-то еще не думал. Главной целью было сюда дойти, а над тем, что потом будет, он голову особо не ломал. Но, плечи для верности расправив, Моисей широко улыбнулся и снисходительно сказал:

— Посмотрю еще. Может, дальше направлюсь, а, может, и в вашей бедной земле задержусь.

— Нравишься ты мне, сын царский, — произнес Иофор задумчиво. (Уста Моисея в улыбке разошлись: ну наконец-то, а то уже боялся, что не скажет доброго слова варвар высокомерный!)

— Нравишься, и потому хочу помочь тебе, — словно не замечая ничего, продолжал Иофор. — Горит в тебе огонь, дающий возможности огромные. Но ты пока не знаешь, как с пламенем тем совладать. Вот и получается, что иногда удается его на пользу использовать, а в другой раз огонь только беды и страдания приносит.

О чем он говорит? Он что его, Моисея, поучает?

— А еще — чувствую внутри тебя давнюю слабость, которая заставляет жизненную силу тратить на то, чтобы спрятать ту ущербность поглубже и людям казаться лучше, чем ты на самом деле есть.

Какая слабость? Он, Моисей, врагов всех в прах повергший, и слабым кажется?

— В знак благодарности хочу предложить тебе, Моисей, учеником моим стать. Вместе найдем мы источник сомнения, съедающего тебя изнутри, и придумаем, что с ним делать. Станешь тогда во сто крат сильнее, чем сейчас. А я тебе всю древнюю мудрость, все тайное мадиамское знание передам. Надеюсь, что преемник у меня, наконец, появится.

Глаза Моисея широко раскрылись, а сам он тяжело задышал. Что себе позволяет Иофор? Варвар, мира не видевший, предлагает ему учеником стать? Да он сам, кого хочешь, обучить сможет!

Но совладал с собою Моисей (в гостях все-таки!) и ответил просто:

— Благодарю и я тебя, Иофор. Но знаний достаточно имею. Не думаю, что чему новому способен ты меня научить.

— О каких знаниях речь ты ведешь? — спросил вежливо Иофор, ничуть не обижаясь на отказ.

— Каких угодно. Ученым и писцам египетским ведомо все, что в этом мире происходит. И Солнце в который день на небе погаснет, и какой урожай после разлива Нила будет, и насколько Богам приношения наши любы, и как тело человека в целостности сохранить после смерти, чтобы мог он жизнью вечною в темном царстве Осириса жить…

— Да, видать, многим мудростям обучены люди египетские, — в голосе Иофора звучало искреннее почтение. — Вот только одно я в толк взять не могу: а тебе лично, что дает это знание?

— Как что? Власть над другими людьми. Над поступками их и помыслами.

— А зачем тебе власть над другими, если ты еще над собой не властвуешь? — упорствовал Иофор.

— Что значит, не властвую? Еще как властвую!

— Да? И желания обуздываешь, и цели достигаешь, и истину спрятанную видишь?

Кровь ударила в лицо Моисею, сделав его бордовым и страшным в отблесках очага. Приготовился сказать слова обидные. Как смеет Иофор, язычник мадиамский, такие вещи ему в лицо говорить? Ему, который победил полчища нубийские, спасся в дикой пустыне, Сепфору от напасти защитил, Мариам… И осекся тут Моисей, понимая, что прав Иофор. Что толку в знании, если оно не позволило девушку любимую уберечь?

Но Моисей был слишком юн и горд, чтобы открыто признавать ошибки. Потому засмеялся громким смехом, пряча неуверенность за усмешкой. Иофор взглянул на него еще раз, словно поняв, что внутри в душе происходит, и неожиданно предложил Моисею:

— А что, если мы договор заключим?

— Какой еще договор?

— Знанием, данным учителями старыми, ведомо мне, что до конца седьмого дня придешь ты за советом. Не будешь знать, как поступить следует, вот и захочешь мнение мое узнать. Во-вторых, до конца месяца прибежишь с необыкновенным вопросом, чтобы ответ правильный получить. А в третьих, еще через два месяца — будешь разрешения моего просить, для исполнения желания сокровенного.