За пять минут до ядерной полуночи - [12]

Идея на грани абсурда

Хотя американец достаточно долго и весьма профессионально подводил собеседника к позитивному восприятию своей идеи, Гарушкин был ошарашен таким предложением, но даже бровью не повел, чтобы не выдать своего замешательства. Он ожидал и был готов к самым абсурдным и нелепым предложениям, но только не к такому… Его первой эмоциональной реакцией было желание, что называется, «на пальцах» объяснить своему американскому коллеге весь идиотизм его замысла, а потом встать и, хлопнув дверью в знак протеста, уйти, однако врожденная и закрепленная всем жизненным опытом и профессиональной этикой осторожность и привычка деликатного общения с людьми удержала разведчика от импульсивного порыва. А церэушник ждал ответа.

– Послушайте, Джон… Я не уверен, что руководство моей службы и нашей страны поддержит предложенный вами вариант.

В этой осторожной фразе было все: и собственное негативное отношение к предложению американцев, и сомнение в реальном выполнении задуманной ЦРУ операции, и явное желание остаться в стороне и не участвовать в этом паноптикуме маразма.

– Я прекрасно понимаю ваши сомнения, – парировал американец. – Сначала и мне эта миссия показалась невыполнимой.

Руководитель посольской резидентуры выжидающе взглянул на Гарушкина и продолжил.

– Безусловно, право принятия окончательного решения останется за президентами США и России. Спецслужбы должны лишь детально проработать и предложить вариант кардинального, по возможности безболезненного и наименее затратного плана реализации этой миссии. Еще раз хочу отметить: в Вашингтоне это решение обсуждалось непросто и далось очень нелегко. Но иного пути нет… – Джон открыл бутылку с минеральной водой и вопросительно посмотрел на собеседника. Получив кивок в знак согласия, он до половины наполнил два стакана, сделал глоток и продолжил свой затянувшийся монолог: – Мы понимаем, что, в отличие от США и Израиля, Россию и Иран связывают тесные политические и экономические отношения. Но сейчас в этой сфере между вашими странами наступили не самые лучшие времена. Россия была вынуждена соблюдать международные запреты и санкции в отношении Ирана, что уже дало повод к некоторому охлаждению дружеских отношений. И вы знаете, что Тегеран уже ищет новых союзников. А если это будет Китай?

– Китай – это вполне самостоятельный дракон, который гуляет сам по себе…

– И заметьте, не просто дракон, а ядерный, но при этом, – американец поднял указательный палец, – прогнозируемый, с которым, набравшись терпения, можно хоть как-то вести диалог и иметь дело.

– Да, если научитесь есть палочками…

– Вы правы, они всегда были «вещь в себе». Но Иран – это другой мир, другая политика, другой менталитет, другая религия. И, самое главное, – воинствующая религия. Что такое ортодоксальный и непримиримый ислам, мы с вами ощутили на себе в Афганистане. У вас еще была Чечня, у нас – Ирак. И в том, что новая война на Ближнем Востоке во многом будет войной на религиозной основе, – сходятся многие аналитики. Так стоит ли давать потенциальному противнику возможность вооружиться смертельно опасными средствами массового уничтожения?

– Извините, у нас другая стратегия. Мы исходим из концепции предотвращения войны, тем более масштабной, и решения всех противоречий и спорных вопросов политическим путем.

– То есть путем умиротворения? Прошлая мировая война тоже началась с… как это по-русски? С по-бла-жек Гитлеру и Муссолини. Чем это закончилось – не мне вам рассказывать… Думаю, сегодня российские политики меньше всего мечтают о лаврах Чемберлена и Даладье. Англичанину повезло, он умер, не испытав всех тягот и лишений войны. А вот бывший французский премьер оказался в концлагере Бухенвальд и был счастлив, когда в конце войны его освободили американские солдаты.

Джон Стоун не без умысла вспомнил и Чемберлена, и Даладье, и самый большой нацистский лагерь смерти Бухенвальд, и американских пехотинцев. Может быть, краткий исторический экскурс хоть как-то образумит этого русского.

– Да, «Каждому свое», – задумчиво процитировал Гарушкин надпись на воротах Бухенвальда. – Если бы не коммунисты, поднявшие в лагере восстание, Даладье мог бы и не дождаться американцев и не увидеть своей Франции. – Вольно или невольно он дал понять собеседнику, что неплохо знает историю, вот только выводы из этих уроков у каждого свои. – Что же касается Ирана, Россия не намерена начинать войну, – подытожил россиянин.

– Речь не идет о войне, – гнул свою линию Джон. – Превентивный удар и только. Причем непонятно, кто его нанес, какими силами и средствами, откуда… В общем – некий аналог 11 сентября и разрушения двух небоскребов-близнецов. Зато проблема будет решена одномоментно и окончательно. Нappy end, – как в Голливуде, все довольны и счастливы.

– Еще чуть-чуть, и я начну думать, что атака двух высоток и здания Пентагона пассажирскими лайнерами, гибель нескольких тысяч американцев – тоже тайная операция ЦРУ.

– Господин Гарушкин, – несмотря на свою выдержку и опыт, американский разведчик моментально перешел на резкий, далекий от дипломатии тон. Его размыто-голубые глаза зло и хищно прищурились, улыбка исчезла, пальцы до белизны в ногтях сцепились в замок. – Любую, даже самую конструктивную идею можно довести до абсурда. Но мы с вами не для этого встретились.