За пределами любви - [47]

Подача вышла удачной, короткой, подкрученной. Впрочем, долговязый к ней успел, но он оказался слишком близко от сетки для широкого свинга, и единственное, что ему оставалось, – это короткая подрезка. Аккуратно, расчетливо он двинул мяч в сторону от Во-Во, но тот легко догнал его и мощным топ-спином послал его, как всегда, в тело долговязого. Их разделяли всего-то четыре-пять ярдов, и парень не успел ни отпрыгнуть, ни прикрыться ракеткой, мяч влетел прямо ему в живот, казалось, он пытался проткнуть, насквозь пронзить худощавое тело. Но он был мягким и упругим, этот мячик, и только поэтому отскочил и, попрыгав еще немного по корту, замер у самой сетки.

А дальше все произошло совсем быстро, Элизабет как ни пыталась, так и не смогла припомнить в точности – то ли долговязый перегнулся в поясе и сначала присел на корточки, а потом как подрубленный повалился на землю, схватившись за живот руками, то ли его партнер, отбросив в сторону ракетку, ловко перемахнул через сетку и уже наступал, нависал над Во-Во, теснил его.

– Ты что, мужик, делаешь? – повторял он одно и то же. – Ты зачем такое делаешь, а?

Элизабет успела взглянуть на Во-Во и испугалась. Холодное, бесчувственное, безжалостное лицо прорезал длинный, безгубый рот, глаза сузились до едва различимых щелочек.

– Ты зачем так, мужик? Ты же специально так. Ты же в него специально метил, – продолжал повторять одно и то же парень, но Во-Во протянул левую руку, как бы определяя дистанцию между ними.

– Не касайся меня, – предупредил он. – Вообще не дотрагивайся.

Правой рукой Во-Во по-прежнему сжимал ракетку, но совсем не так, как во время игры, а как орудие, готовое поразить. И Элизабет поняла: если парень попытается оттолкнуть руку, попытается нарушить пространство, определенное ею, Во-Во ударит его ребром ракетки по лицу. Или по шее. А что произойдет потом, один бог знает.

Возможно, парень тоже понял это, он остановился.

– Зачем ты так, мужик? – снова повторил он, видимо, не зная, что сказать еще. – Ты же специально. А если бы мы так…

– Мы были в игре, – проговорил глухо Во-Во. – Все было в пределах игры, в пределах правил.

– Но ты же специально, – еще раз сказал парень, заводя себя этой единственной фразой. – Зачем специально?

Второй, долговязый, уже пришел в себя, поднялся с земли и, задирая ноги, медленно перелезал через сетку.

– Мы играли в теннис. На счет. Не надо играть на счет, если не можешь держать удара, – снова проговорил Во-Во, так и не опуская руки.

– Я играю на счет! – закричал парень, и лицо его раскраснелось. – Я-то играю, и никто никогда, слышишь? Никогда не бил специально в соперника, особенно у сетки. Потому что можно нанести травму, понимаешь?

– Значит, мы играли в разные игры, – только и заметил Во-Во.

– Фак, ты, мужик, меня достал. Откуда он такой взялся? – Парень повернулся к долговязому, который уже перелез через сетку и теперь стоял совсем близко.

– Да французик, похоже, лягушатник, – пожал плечами долговязый. – Он и по-английски говорит с трудом.

– Ты чего, французик, что ли? – переспросил у Во-Во парень. – Парле, силь ву пле? – и он засмеялся своей незатейливой шутке. – Ты чего к нам приехал, мы же вас только что освободили?

– А может, он славянин, – предположил долговязый. – Гляди, Том, у него акцент, похоже, славянский, польский или русский.

– Кто его знает, – поддержал долговязого Том. – Хотя он больше на французика похож, от него и воняет, как от французика.

Элизабет заметила, как вздулись жилы на правой руке Во-Во, на той, которой он держал ракетку.

– Если вы согласны, что проиграли и игра закончилась, то отойдите. А то…

– Что «а то»? Что ты сделаешь? Вали в свое говенное Бордо или откуда там ты взялся.

– Что «а то»? – подхватил долговязый.

– А то я разотру тебя, как вот этот плевок. – И тут из узкого, длинного рта Во-Во вылетела плотная струйка слюны и, пролетев короткий ярд, хлопнулась собравшейся каплей на спортивный ботинок Тома.

То т не поверил своим глазам. Он так и стоял, ошарашенно пялясь на носок своего тапка.

– Ты чего, мужик?.. – повторил он наконец. – Ты чего?.. У тебя чего, проблемы, ты чего нарываешься? А ну вытри, или мы тебя заставим. Правильно, Макс?

– Ну да, – согласился, хотя и не очень уверенно, долговязый.

– Вытри, – настойчиво повторил парень и оттолкнул выставленную Во-Во руку и сделал еще один шаг вперед.

Элизабет была уверена, что Во-Во сейчас ударит его, она даже сделала инстинктивный шаг назад, зажмурилась, уже содрогнулась от ужаса и дикости того, что неизбежно должно было сейчас произойти.

Но ничего не произошло. Лишь быстрый, торопливый говор долговязого:

– Подожди, Том, давай лучше полицию вызовем. Может, он нелегал, пусть они разберутся. Зачем нам мараться-то? Пусть они его назад в свою Полонию и отправят, или Франконию, или куда там ему полагается.

– Точно, – согласился Том. – От таких надо очищать страну. Давай, сходи за полицией, а я его здесь постерегу. Я уверен, что он нелегал, тут столько этого дерьма понаехало последнее время.

Элизабет все еще стояла зажмурившись, все ждала стремительной, ужасной развязки, но вдруг почувствовала, как сломалось, рухнуло разом напряжение, будто лопнул сильно надутый воздухом шарик. Она увидела, как рука Во-Во, еще секунду назад готовая к удару, ослабла, лицо потеряло отточенность, заостренность, да и вся фигура обмякла, утратила сжатую сбитость.