За подводными сокровищами - [44]
Из бассейна Ки-Уэста мы привезли с собой пятидесятифунтовую черепаху. Чтобы удовлетворить желание Сюзи, мы разрешили ей покататься на этой черепахе во рву. Она скоро обучилась технике верховой езды на черепахе. Держась за переднюю часть панциря, она давила своим животом на заднюю его часть и таким образом направляла голову черепахи вверх. Своими большими передними плавниками черепаха ударяла о воду, делая отчаянные усилия вырваться. Управляя черепахой, Сюзи нужно было лишь остерегаться ее острого клюва.
Маленькие черепахи, вроде той, на которой каталась Сюзи, не опасны. Но иметь дело с большими черепахами — все же довольно опасно. Один из жителей Багамских островов рассказал нам, как его друг чуть не потерял руку. Этот человек подплыл к трехсотфунтовой хищной морской черепахе, которая спала, не убрав голову под панцирь. Он протянул руку из-за панциря и схватился за передний край панциря. Когда черепаха резким движением втянула шею, ее толстая шкура и мышцы заклинили руку в узком пространстве между шеей и панцирем. Черепаха нырнула, потянув за собой человека. Когда он все-таки вырвал руку, то с пальцев была сорвана кожа вместе с мясом. Маленькая черепаха Сюзи ничуть не уступала своим большим собратьям в искусстве нырянья. Однажды, плавая во рву форта, она вырвалась, и всей нашей семье с помощью добровольцев из состава рыбаков пришлось ловить ее полдня. Она плавала взад и вперед по рву длиной в полмили и всплывала только, чтобы подышать.
О секрете того, как черепаха удерживает воздух, механизме приспособления к глубинам более двухсот футов, а также технике подъема с больших глубин можно только строить догадки. Одно из существенных различий между ныряющими животными и наземными заключается в их поведении. Наземные животные, находясь под водой, начинают биться и быстро выдыхаются, а ныряющие животные спокойно лежат на глубине и сохраняют запас кислорода, У ныряющих животных легкие относительно небольших размеров, но у них огромное количество крови. По всей видимости, они скорее держатся запасом кислорода в крови, который химически связывается гемоглобином, а не воздухом, задержанным в легких.
Поскольку у них малоемкие легкие, даже на больших глубинах с их высоким давлением в кровь поступает лишь небольшое количество азота. Это обстоятельство чрезвычайно важно, ибо при быстром подъеме с большой глубины пузырьки азота расширяются, как пузырьки газа в откупоренной бутылке содовой воды, закупоривают капилляры и останавливают ток крови. Это явление вызывает кессонную болезнь. Малое содержание азота в крови черепахи, возможно, позволяет ей быстро подниматься с большой глубины на поверхность, не ожидая, пока азот постепенно выйдет из крови.
Еще одним условием, обеспечивающим выживание черепахи в борьбе за существование, является ее необычайная плодовитость. В период между апрелем и августом с панцирем, заросшим мохом, морская черепаха от двух до пяти раз выползает из океана и кладет от 75 до 200 яиц за одни раз. Одна черепаха в течение сезона может класть до тысячи мягких на ощупь, похожих на резину яиц диаметром в полтора дюйма или больше.
Черепашьи яйца инкубируются в горячем песке, и маленькие черепахи вылупливаются в ночное время. Затем вылупившиеся черепахи направляются к морю, совершая путь, полный опасностей. Запоздавшие маленькие черепахи, не успевшие скрыться в море до рассвета, становятся жертвой морских птиц и сухопутных крабов. В воде молодую черепаху подстерегает не меньшая опасность, в течение нескольких дней не рассосавшиеся остатки легкого желтка яйца чрезвычайно затрудняют погружение черепахи и поиски убежища в скалах. Они плавают на поверхности и становятся соблазнительной приманкой для прожорливых рыб.
Молодые черепахи растут от четырех до семи дюймов в год. Морская черепаха-каретта, наименьшая из обычных морских черепах, считается взрослой, когда достигает веса всего лишь в тридцать фунтов. Яркие черепаховые украшения делаются из панциря каретты.
Однажды, плавая под водой, мы заметили молодую каретту. Она как раз питалась травой в мелкой лагуне. Увидев нас, она нырнула под козырек скалы и втянула голову в панцирь. Барни подплыл к ней, снимая ее киноаппаратом. Только когда объектив аппарата был уже в одном футе от ее морды, она выскочила из прикрытия.
Мы устремились за ней, но черепаха плавала гораздо быстрее нас. Делая ритмичные мощные удары своими передними плавниками, она плыла, пробиваясь сквозь воду. Удар — скольжение, удар — скольжение, удар — скольжение. Она синкопировала при движении в воде, подражая современному стилю диссонансной немелодичной музыки. «Черепаха музыкальна» — нам вспомнился вечер, который мы провели в нью-йоркской квартире покойного композитора Джорджа Гершвина.
Гершвин сидел за своим органом фирмы Хамонд, работая над оперой «Порги и Бэсс». Он рассказал нам, что ездил в штат Южная Каролина, где посещал негритянские церкви, чтобы усвоить ритм их религиозных песнопений. Как-то он отдыхал на Фолли Бич, уйдя от культуры в «первобытное состояние». Однажды ночью он увидел, как на песок выползла черепаха. Резкие, словно высеченные из камня, черты Джорджа Гершвина горели возбуждением, когда он рассказывал о том, как черепаха, побуждаемая вечной силой, вышла из моря. Драматическими жестами он показывал нам, как она, переваливаясь, выходила на пляж, чтобы вырыть гнездо, и раскачивала задом, выбрасывая песок задними плавниками. Джордж Гершвин описал и синкопирующий ритм, когда она клала сначала одно, затем два, потом опять одно и затем два яйца одновременно. Нарастающим бурным темпом болталась ее задняя часть. Потом черепаха неуклюже, как бы в задумчивости, повернулась и быстрыми движениями своих плавников зарыла свое гнездо.
