За пеленой надежды - [140]

Рут медленно подошла к нему, не веря своим глазам. В ее гостиной стояла уменьшенная копия точно такого горшка.

— Да, он очень любит работы одной художницы, которую зовут Анджелина.

Молодая женщина подняла одну стройную руку и осторожно коснулась ей горшка.

— Этот горшок сделан Анджелиной.

Рут не спеша осмотрела горшок и неохотно согласилась, что он красив и что Анджелина, кто бы она ни была, одарена настоящим талантом.

— Я сгораю от любопытства, — как бы невзначай сказала она. — Вы случайно не знакомы с Анджелиной? Она живет в этом районе?

Девушка еще больше расплылась в улыбке и чуть покраснела.

— Анджелина — это я, — тихо ответила она.

Для Рут ее слова прозвучали словно гром с ясного неба, она стояла и тупо смотрела. «Это и есть Анджелина? Индианка?» Рут с удивлением услышала собственный голос и обнаружила, что она еще держится:

— Что ж, тогда вы, возможно, знаете моего мужа. Я, — Рут выдержала паузу, столь мимолетную, что она осталась незамеченной, и впервые за свою замужнюю жизнь вымолвила, — миссис Рот. Арни Рот — мой муж.

Улыбка исчезла, и медное лицо чуть побледнело.

— Вы знакомы с моим мужем? — спросила Рут, но по красивому лицу Анджелины уже знала ответ.

— Да, я знаю Арни, — гордо сказала она. — Он иногда заходит сюда.

«Арни! Арни! Она называет его Арни! Она даже не потрудилась соблюсти приличия и назвать его мистером Ротом!»

— За последние несколько месяцев мой муж стал большим специалистом в произведениях индейского искусства, — сказала Рут, недовольная тем, как звучит ее голос, и в то же время подумала, что будет, если выцарапать этой Анджелине глаза. — Он каждую пятницу вечером даже ходит на курсы, где изучает индейское искусство.

Анджелина ничего не ответила. Она смотрела на Рут большими непроницаемыми глазами.

Тут Рут увидела то, что Анджелина не видела, не могла заметить, потому что оно явилось не извне, а возникло в глазах Рут. Галерея стала темнеть, будто угасал свет, будто через отопительные отверстия ворвался черный туман. Туман скрыл солнце, лучи которого струились сквозь толстое стекло витрины, туман скрыл верхнее освещение. Туман перерастал в мрак, вал мрака, в мрак, сеющий смерть. Может быть, туман отрежет ее от всего мира, приведет к одиночеству. Возможно, он унесет ее в ужасающую Пустоту. Рут знала, что это такое. Она понимала, что это.

Это был итог ее жизни. Перед ней замаячил призрак неудачи.

Рут смотрела в ту сторону, где, по ее мнению, должен был стоять горшок, ибо не могла разглядеть его сквозь надвигающийся мрак, и услышала свой голос:

— Нет, наверно, это вовсе не то, что мне нужно.

Она чувствовала, что уходит, бежит к двери и спасается на залитой солнцем улице.

36

— И что ты сделала потом? — спросила Мики.

— Я выбежала из галереи и добралась до скамейки как раз вовремя, чтобы успеть опустить голову на колени, — говорила Рут. — Я чуть не упала в обморок.

Они сидели на пляже и смотрели, как к берегу катятся буруны. Мики надела широкополую соломенную шляпу, Рут позволяла морскому бризу ерошить свои короткие волосы. Чуть поодаль по пляжу в одиночестве гуляла Сондра. Она часто останавливалась, смотрела на океан и наклоняла голову, словно хотела поймать весточку, которую несет ветер.

Рут посмотрела на Сондру, затем на Мики.

— Я ходила часами, — продолжила она. — Наверно, я была похожа на зомби. Смутно помню, как люди смотрели на меня, и помню, что тогда подумала: «Вот это и есть нервное расстройство». — Рут сощурила глаза и смотрела на волны с пенистым гребнем. — Я добралась до парома и вернулась домой к одиннадцати часам. Девочки спали, но Арни все еще бодрствовал, он смотрел последние новости. Арни ничего не сказал, когда я вошла, даже головы не поднял, и тут я поняла, что так продолжается уже давно. Я раньше просто не замечала его.

Этот сентябрьский день выдался приятным и ясным. Казалось, цвета решили показать себя во всей красе: голубые волны Тихого океана, желтоватый песок, деревья на скале и вокруг медицинского колледжа. Рут запустила пальцы в теплый песок, зачерпнула горсть и дала ему разлететься на ветру. Внутри себя она чувствовала пустоту, будто стала полой и лишенной содержания. Она снова посмотрела на пляж, на стройную фигуру, склонившуюся на ветру. Сондра предложила навестить колледж Кастильо. Теперь она босиком гуляла у края бурунов, ее длинные черные волосы развевались, большие глаза разглядывали далекий горизонт.

В тридцать девять лет Сондра выглядела моложе и красивее, чем прежде, или Рут так показалось? Похоже, суровая жизнь в миссии не состарила ее. Она все еще была стройна, сохранила естественную грацию, даже с этими шинами на руках. Ее руки были закованы в рукава из металла и пенорезины, пальцы закреплены в правильном положении проволокой и эластичными лентами. Мики окрестила все это «активным использованием шин». Пока пересаженная кожа росла и адаптировалась, ее пальцы находились в чуть растянутом положении. Хотя пальцы Сондры казались застывшими, они постоянно сопротивлялись натяжению эластичных лент. Новые мышцы и сухожилия постоянно упражнялись в статической нагрузке.

Когда Рут вчера утром явилась к Мики домой, она с ужасом увидела, как сильно пострадала Сондра. Из писем нельзя было полностью представить эту страшную картину. Рут не была готова смотреть на столь ужасные увечья и результаты проделанной огромной работы — куски бледной кожи, пересаженной с области живота и бедер, едва заметные следы швов, сотни швов, поразительно худые руки, как кости птицы, и согнутые в клешни пальцы. Теперь Рут в полной мере осознала, чем занималась Мики эти пять месяцев и что пережила Сондра.