За окнами сентябрь - [111]
Открыла ей тетка чужая, спросила:
— Вы к кому?
А Шурка ей гордо:
— К себе. Вон моя комната запечатанная стоит.
Тетка нехорошо как-то на нее посмотрела и протянула:
— Вернулись, значит? Ну-ну! — и пошла.
— А Тамара Николавна жива? — вдогонку крикнула Шурка.
— На работе. Скоро придет. Ждет вас не дождется, — ответил злорадный голос.
«А ну ее!» — подумала Шурка.
Вошла в комнату — сердце растаяло: богатство-то какое! Пылищи, конечно, много, вон мишка серым стал, а все равно красота! Уж она все отскребет, отмоет добела… Валерочка с работы придет, сюда вот, за круглый стол, сядет… А кроватки рядом, вместе составим… Теперь и ребеночка можно, есть куда положить, в чего завернуть… К шкафу кинулась — на месте Римкины простыни-наволочки…
В коридоре — динь-динь! Телефон включили! Эх, Римкин номер забыла, а то бы сейчас. «Угадай, кто тебе зво́нит?» Смеху бы было!
Вроде дверь хлопнула, шаги в коридоре. Шурка выглянула — Тамара Николавна! Побежала к ней по-родственному обнять, а Тамара Николавна рукой ее отстранила и с брезгливостью сказала:
— Как вас изуродовало! Правильно говорят: бог шельму метит.
Шурка обалдела: «Чего это она?» И на себя не похожа — вовсе не старая, можно сказать, средних лет, и шляпка на ней модная, и ноги на каблучках.
А Тамара Николавна на весь коридор — вроде чтобы люди слышали:
— Потрудитесь немедленно вернуть мои вещи.
Тетка на голос вышла, мужик старый, две девчонки выглянули. Шурка совсем потерялась:
— Какие вещи?
— Лампу на ониксовой подставке с абажуром из испанских кружев, — ледяным голосом заговорила Тамара Николавна, — дюжину хрустальных фужеров, столовый сервиз фирмы «братья Корниловы»…
— Я ж их у вас купила! — негодующе возразила Шурка.
— Может быть, вы скажете, какую сумму мне уплатили?
— Так не за деньги же… — прошептала Шурка.
— Не за деньги? — переспросила Тамара Николавна. — А чем же вы расплачивались?
— Продуктами, — осмелела Шурка, не понимая, куда та клонит.
— Товарищи, — обратилась Тамара Николавна к стоявшим в коридоре, — вы все слышали: продуктами. — И снова к Шурке: — Вы по серости, вероятно, не знаете, что если кто-нибудь заявит, что его вещи куплены за продукты, приведет свидетелей, все вещи будут изъяты и возвращены владельцу, а купившего привлекут к уголовной ответственности. — И, дав Шурке усвоить сказанное, спросила: — Милиционера звать, или так отдадите?
— Ничего я не знала… только вот приехала… Не надо милиционера, так берите… — шептала помертвевшая Шурка.
— Марья Семеновна, — обратилась Тамара Николавна к тетке, — девочки, помогите мне, пожалуйста, унести.
И вперлись все в комнату, и потащили добро, ею нажитое.
…Случилось именно то, чего больше всего боялась Шурка. Чем дальше в прошлое уходил голод, тем удивительнее ей казалось, что она за «куски» получила такое богатство, и тем страшнее становилось, что люди, которых она обирала, поймут это и потребуют все обратно. Однажды кто-то при ней сказал: «Чужое добро впрок не идет». Шурку как током дернуло: не про нее ли? Потом опомнилась: «Это ж про воров. Я ж не украла — ку-пи-ла!» Но страх остался.
Шурка не помнила, как из квартиры выскочила. На морозе очнулась, думать стала: «Чего теперь делать? А вдруг и Римка про вещи заявит? У ней свидетелей — весь дом. К Римке надо бежать, слезами плакать — она добрая, совесть имеет, может чего и оставит. Небось когда у самой карточки сперли…»
И тут, после пережитого страха и стыда, Шурка вспомнила счастливую минуту, когда ей захотелось помочь Римме просто так, ни за что… Короткую минуту, в которую она узнала радость давать, сострадать… И как продала эту радость… Зубами заскрипела от досады: «Не брать бы мне тогда часики!.. Пришла б сейчас к ней: а помнишь, как я тебе… Римке и крыть нечем».
Мысли у Шурки ворочались тяжело, как заржавленные, — не привыкла думать. Выход подсказала звериная изворотливость, которой она держалась в жизни. Шурка быстро сняла часы, спрятала их за пазуху, решив: пойду к Римке, скажу: «На вот, держи свои часики, для тебя сберегла». Посмеюсь: «Считай, в ломбарде лежали». Обрадуется, про другое и не вспомнит. При Борьке не буду, на площадку ее вытащу…
Вся в поту добежала до дома, а дома нет — забор стоит. Она туда, сюда, прохожих спрашивать: когда дом порушили? Старуха одна объяснила, что в сорок третьем, а на вопрос Шурки: «Убило кого?» — укоризненно ответила:
— А ты не глупая ли часом? Где это видано, чтоб дом рухнул, а люди живые остались?
У Шурки камень с сердца свалился — теперь все! Теперь кто заявит? Теперь все добро ей останется. Побрела прочь, ноги нейдут — напереживалась! На урну села обдумать: чего мамаше про вещи говорить? Та в Новосибирске как часики увидела, клещом вцепилась: «Откуда у тебя такие часы? Где взяла?» Соврать пришлось: «Подружка подарила. Я с ней в голод последним делилась, так к женскому дню подарила». Мамаша недовольная стала: «Разве можно такие дорогие подарки принимать?» «И про вещи так скажу, — решила Шурка. — Мол, велели, коли помрут, все себе брать. А Тамарка еще поплачет! За мной не залежится», — посулила ей Шурка.
Мамаша уже дома была, с тревогой спросила: «Где ты так долго? Чем расстроена?» Шурка возьми и брякни: «Римку, подружку мою ненаглядную, убило, которая часики дарила…» И, заплакав, поправилась: «Еще до моего ранения… Дом порушили, ее и пришибло… Теперь вот к дому подошла, так вспомнила…» И тут ей так стало жалко Римку, так вспомнилась она — маленькая, ладненькая, веселая, что Шурка зарыдала уже искренне, от души.
Антарктика и Москва, китобойная флотилия и городская больница — место действия; пилот вертолета и врач — главные герои романа. Автор показывает своих героев в часы и дни высочайшего духовного напряжения, драматических событий, сложных жизненных ситуаций — это те «звездные часы» в жизни, когда обстоятельства требуют проявления лучших человеческих качеств.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.