За окнами сентябрь - [110]
Как выписали Шурку из госпиталя, Анна Игнатьевна ее к себе взяла. В бараке жили. Тесно, бедно. Одни бабы с детишками. К Шурке все с лаской, уважением. По вечерам собирались, про Ленинград расспрашивали. Шурка им все страсти выкладывала: про голод, про бомбежки-обстрелы, про покойников на улицах… Плакали бабы, сочувствовали — такое пережить!
А от Валерочки письмо пришло:
«Любимая моя жена! Низкий поклон за геройство твое. Не огорчайся из-за своего увечья, с ним ты мне еще дороже стала. Всегда помни: лучше тебя для меня никого нет на свете и не будет…»
С понятием Римка — верно тогда сказала.
В общем, хорошо жилось в Новосибирске, только скучно. Бабы с утра до ночи на работе, ребятишки — кто в школе, кто в детсадике. Шурка полный день одна. Мамаша ей книжки подсовывала: «Пока отдыхаешь, читай, развивайся». Книжки все про революцию, про войну — неинтересно. Еще про любовь и про богатых она почитала бы. Но сказать не смела — мамаша женщина серьезная. Говорили: лучшая штамповщица на производстве, и по профсоюзной линии главная.
За вещи душа болела: вернутся жильцы, или новыми заселят, а людишки разные, как бы не растащили — комната-то на одном ключе осталась, долго ли открыть.
Про комнату она мамаше рассказала. Анна Игнатьевна очень удивилась: «Каким образом ты получила?» А Шурка раньше обдумала: дескать, вызвал ее начальник и спросил: «Какие у тебя, Никифорова, жилищные условия?» А узнав, что в общаге живет, сказал: «Ты у нас такой замечательный работник, постараюсь помочь. Сейчас свободной площади много». И выхлопотал. Анна Игнатьевна похвалила: «Значит, с душой работала» — и посоветовала управдому написать, сама и письмо составила. А управдом ответ прислал: «Комнату опечатали, живите спокойно».
Пожила Шурка, пожила и решила на работу устраиваться. Скучно, голодновато, копейки своей нет — все из мамашиных рук, не привыкла она так. Сказала Анне Игнатьевне, а та ответила: «Понимаю тебя, трудно без работы жить. Только на тяжелую тебе после ранения нельзя». А как узнала, что Шурка снова буфетчицей хочет, не одобрила: «Сейчас время строгое, продукты на вес золота. Нарвешься на нечестного человека — обманет, в историю втянет», но все-таки объяснила, куда пойти насчет работы узнать.
В управлении к Шурке душевно отнеслись — блокадница, военный инвалид, на хорошее место поставили — буфетчицей в вокзальный ресторан.
Работать Шурка стала с умом, экономила помалу, не зарывалась, а все — сыта, кой-какие копейки остаются. Раз мамаше кусочек сырку и грамм пятьдесят маслица принесла, та не взяла, сказала строго: «Пойми, Шура, теперь лишнего не бывает, если у вас осталось, значит, кому-то недодали, а это уже преступление».
«Вон какая принципиальная! — с невольным уважением подумала Шурка. — Голодная сидит, а не берет».
Не слова, а поступок Анны Игнатьевны неожиданно задел Шурку. Она была уверена, что люди всегда ищут выгоду, и если что-то делают, то чтобы получить пользу для себя. Отказ Анны Игнатьевны не укладывался в ее представления, и она почувствовала, что у той есть что-то более ценное, чем маслице и сырок. И даже подумала: «Может, к бесу эту экономию? Буду как все». Но пожалела себя: «Из блокады спаслась, чтобы впроголодь жить!» — и успокоилась привычным рассуждением: «Чего я беру? Смех сказать! Граммчик, от силы — полтора. Человек от граммчика сытей не станет, а у меня хоть малость, да набирается». Но еще одна маленькая заноза засела.
А так у нее со свекровкой все хорошо было. И сейчас в Ленинград спокойная едет: война кончилась, Валерочка — муж любимый — живой остался. Все его по госпиталям таскают, сколько операций перенес, а ногу пока не отняли, сберечь стараются. «Ох, как соскучилась по нем! — вздыхает Шурка. — Хоть бы одним глазочком глянуть!» Теперь уж скоро. Писал: в Ленинград отправляют к самому лучшему профессору по ногам.
И комната в целости. Это подумать надо — своя комната! Там с Валеркой и жить будут. С мамашей хорошо, а одним лучше.
И к кривоте своей попривыкла. Все чаще думает: не испорть фашист проклятый ей красоту, кто его знает, как бы жизнь обернулась. А теперь она героическая блокадница, военный инвалид, все к ней с уважением.
Солгав Анне Игнатьевне о спасении девочки нечаянно, от страха, Шурка вынуждена была поддерживать эту ложь и постепенно убедила себя, что и в этом греха нет, что, попадись тогда девчонка ей, она, может, тоже… «Никому я не навредила, — рассуждала Шурка, — людям в радость про героический поступок слушать, а мне — польза». И выходило у нее, что соврала она умно, правильно. Только иногда царапало внутри: «А ну как узнают? Чего тогда будет?» И тут же успокаивала себя: «Кто скажет-то? Мало ли девчонок под обстрел попадало!»
В Ленинград поезд пришел рано утром. С вокзала Анна Игнатьевна повезла Шурку к себе. Знала: дом цел.
Вошли в квартиру — холод, стекла треснутые, грязи, пыли за столько лет набралось — ступить некуда. Затопили плиту в кухне, — дрова в кладовке остались, никто не тронул. Накипятили воды, в четыре руки, по-быстрому, первую грязь смыли, можно жить.
Свекровка в клинику поехала про Валерочку узнать, не привезли ли. А Шурка ходом к себе. Невтерпеж на комнату, на вещички свои посмотреть, Тамару Николавну повидать.
Антарктика и Москва, китобойная флотилия и городская больница — место действия; пилот вертолета и врач — главные герои романа. Автор показывает своих героев в часы и дни высочайшего духовного напряжения, драматических событий, сложных жизненных ситуаций — это те «звездные часы» в жизни, когда обстоятельства требуют проявления лучших человеческих качеств.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.