За океан. Путевые записки - [96]

Переезд в Канзас-Сити можно совершить отсюда тремя различными путями, по трем различным железным дорогам, идущим всё время в близком друг от друга расстоянии. Согласно билету, я удачно попал на дорогу Уэбэш Лайн (Wabash line), которая славится прочностью постройки и изяществом вагонов. Весь путь лежит в пределах штата Миссури. Этот переезд я совершал днем и мог любоваться местностью. Тут заметно меньше лесов; везде поля, засеянные пшеницей и кукурузой. Изредка попадаются уединенные фермы, живописно раскинувшиеся по берегам речек.

Через час поезд пронесся по огромному мосту на реке Миссури (мутная вода), которая тут не уже Миссисипи, и остановился в городке Сант-Чарльз (St. Charles), славящемся производством разного рода экипажей, которые расходятся отсюда по всем Штатам.

Прогуливаясь по вагонам, я заметил в числе пассажиров группу молодых людей, весьма смуглых и молчаливых. По словам спрошенного соседа, это были индейцы, которых я увидал тут в первый раз со времени вступления на американскую почву. Я тотчас вооружился коробками фиников и других сластей, продаваемых дорожным лавочником, и подсел к индейцам. Сперва они весьма неохотно отвечали на вопросы и не хотели принимать моего угощения, но когда узнали, что я не американец и не англичанин, то стали разговорчивее; вскоре мне удалось перетащить двух из них в курительное отделение, где мы оказались одни, и тут мои новые собеседники пустились в весьма любопытные рассказы.

Молодые индейцы ехали из Индианаполиса, главного города штата Индиана, в так называемую Индейскую Территорию, расположенную к югу от штата Канзас; там живут их родители и родственники. Зиму и весну они прожили в Индианаполисе, где имеется большая казенная школа для обучения индейских детей, а теперь едут домой на летние каникулы. Мои собеседники были одеты по-европейски, но заявили, что по приезде домой они тотчас сбросят с себя этот казенный костюм и будут одеваться, как их родители и предки. Цвет лица у них вовсе не красный, а просто очень смуглый, напоминающий цвет темной сиенны; впрочем, я и раньше уже слыхал, что название «краснокожие», данное первыми поселенцами, всегда было неверно, но как-то осталось за здешними автохтонами навсегда. Их замечательно черные волосы были коротко обстрижены и напоминали великолепную, густую щетку. Меня поразила их постоянная серьезность; даже младшего, Узварнаса, мальчика лет 14-ти, мне с трудом удавалось заставить улыбнуться, причём я мог любоваться поразительно ровными и изящными зубами. Замечательна также их чистоплотность; они были безукоризненно чисты, но всё же в течение дня несколько раз мыли руки. Теперешняя чистоплотность американцев — англичан, заимствована именно от коренных американцев — индейцев. Вашингтон Ирвинг в своем известном сочинении «The Life and voyages of Christopher Columbus» между прочим упоминает, что еще Колумб был поражен чистоплотностью дикарей-индейцев и их частыми предложениями вымыть руки, что грязным испанским матросам казалось весьма странным.

Родители моих собеседников по-прежнему занимаются только охотою и рыбною ловлей и презирают всякий другой труд. Вообще индейцы не потеряли еще надежды возвратить принадлежавшие им земли и изгнать всех белых пришельцев. Старший собеседник, юноша 18-ти лет, выказал в разговоре со мною значительное развитие и здравый смысл. Он напомнил, что еще недавно в иг Территории было довольно значительное восстание, приведшее к поголовному истреблению большого отряда кавалерии, высланного для усмирения. «Конечно, волнение было подавлено, но настанет время, когда результаты восстания будут иные». Главная причина постоянных неудовольствий и повторяющихся восстаний заключается, по-видимому, в том, что правительство Соединенных Штатов настолько стеснило земли, первоначально предназначенные для свободного пользования индейцев и на которые те имели совершенно законное, даже в английском смысле, право — по заключенным трактатам — что теперь индейцам стало весьма трудно жить одною охотою, которая притом с каждым годом делается менее прибыльною. Правительство, понимая беспомощное положение индейцев и зная, что они не способны и не желают заниматься земледелием и промыслами, обязалось поставлять им в известные сроки и в известных местах хлеб в зерне, копченое мясо, кожи, холст, одеяла и пр.; но чиновники, которым поручается производить заготовку всех этих предметов и раздачу их на месте, уверенные в своей безнаказанности и бесконтрольности, бессовестно обсчитывают или же поставляют предметы гнилые и негодные к употреблению. Понятно, что такие порядки не могут способствовать сближению индейцев с их покорителями и только порождают новые неудовольствия.

Несмотря на четырехсотлетнее общение с европейцами, индейцы сохранили свои прекрасные и весьма симпатичные природные качества. Они честны и правдивы до мелочности, и потому не могут не относиться презрительно к непрошенным гостям. Достаточно сказать, что при частых вооруженных восстаниях, когда индейцам нужны оружие и боевые припасы — без которых, с одними пиками и стрелами, теперь и восставать не стоит — они приобретают их у соседних фермеров в обмен на разные естественные произведения и особенно на земельные участки. Говорят, для таких случаев у местных торговцев и простых фермеров нарочно заготовляются запасы пороха, свинца, оружия и пр. При последнем восстании у индейцев оказались даже две пушки. Теперь спрашивается, если так поступают окрестные фермеры, культурные англичане и прочие европейцы — американцы, которым строжайше запрещено законом выменивать индейцам что-либо, касающееся вооружения, то могут ли те иметь какое-нибудь доверие и уважение к самим европейцам и их законам?