За океан. Путевые записки - [5]

Здесь не место описывать разные другие оригинальные приспособления, изобретенные самими Репсольдами или только применяемые в их мастерской, но нельзя пройти молчанием одного нововведения для освещения нитей в окуляре зрительной трубы. Так как при наведении трубы на определенную точку требуется поставить ее точно между близкими параллельными нитями окулярной сетки, то нити эти должны быть видимы. Во время ночных наблюдений нити освещаются лампочкою сбоку трубы, так что всё поле зрения представляется светлым, а нити черными; но слабые звезды и кометы нельзя различить на светлом фоне, и потому в новейших инструментах стараются устроить такое освещение, чтобы на темном фоне видны были светлые нити. В последнее время Репсольдам удалось устроить внутри окулярной трубочки целую систему небольших узеньких зеркал, помощью которых одна маленькая лампочка освещает, и притом весьма равномерно, все нити, оставляя поле зрения совершенно темным. Смотря по надобности, можно еще изменять силу освещения нитей, так что таким окуляром можно весьма точно и удобно наблюдать самые слабые звезды, кометы и т. п.

Весьма остроумное изобретение сделано Репсольдами еще для увеличения точности наблюдения прохождений звезд в пассажном инструменте. Обыкновенно эти наблюдения заключаются или в непосредственной оценке времени прохождения помощью зрения и слуха, или же в замыкании гальванического тока в моменты прохождения светила через каждую нить, после чего времена прохождений отсчитываются на хронографе, на котором рядом со знаками, сделанными вследствие замыкания тока самим наблюдателем, отмечаются (тоже помощью гальванического тока) секунды астрономических часов. Такие наблюдения, как известно, подвержены так называемым личным ошибкам, исключение которых составляет весьма трудную и почти неразрешимую практическую задачу. В новом микрометре Репсольдов наблюдатель вращением винта удерживает изображение светила, во всё время его прохождения, между подвижными нитями, причём в течение каждого оборота винта гальванический ток механически замыкается несколько раз, оставляя следы на ленте хронографа. Вместо небольшого числа моментов прохождений через несколько неподвижных нитей, новое приспособление дает возможность получить большое число отсчетов, которые притом, как показал уже опыт, свободны от влияния личных ошибок. Здесь даже одно прохождение звезды дает результат большей точности, чем целый ряд прохождений, наблюдаемых прежними приемами.

Распростившись с любезными Репсольдами, я поспешил в Гамбургскую морскую обсерваторию, Seewarte, куда имел рекомендательное письмо к директору, знаменитому Неймайеру. Обсерватория представляет огромное четырёхугольное здание на вершине красивого холма над самой Эльбой. Отсюда прелестный вид на реку и окружающую равнину. В центральном зале обсерватории особенно интересен гигантский глицериновый барометр, трубка которого имеет более пяти сажен высоты и 1¹/₂ дюйма в диаметре. Конечно, этот барометр не может служить для точных измерений, но он весьма наглядно позволяет замечать малейшие перемены в давлении атмосферы. Вершина столба подкрашенного глицерина видна чуть не с каждого места на галереях центральной залы.

Гамбургская морская обсерватория получает телеграфные метеорологические известия со всех концов мира и ежедневно по два раза издает синоптические карты, тут же печатаемые в количестве 2000 экземпляров, для рассылки во все уголки Германии. Отделом синоптических карт заведует г. Кеппен, служивший ранее в С.-Петербурге, в нашей Главной физической обсерватории и отлично говорящий по-русски. Несмотря на переселение в Гамбург, он не забывает русского языка, так как, по его словам, принужден следить за русскою научной литературой. В подвальном этаже обсерватории помещается огромная коллекция моделей лодок и судов германского флота.

Осмотр морской обсерватории произвел на меня самое приятное впечатление, но любезность её директора пошла гораздо дальше. Он поехал вместе со мною обедать, а потом водил по городу и показывал все его достопримечательности. Мы осмотрели памятники Лессингу, Шиллеру и гамбуржцам, павшим в войну 1870–71 гг., затем высокую колокольню Св. Михаила, в которой Бенценбергер производил свои знаменитые наблюдения над уклонением падающих тел к востоку и которая составляет конечный пункт триангуляции бессмертного Гаусса, и пр. К вечеру мы незаметно очутились у здания академической гимназии, перед которой имеется красивый памятник Бугенгагену, введшему реформаций в Гамбурге и основавшему названную гимназию. Войдя во внутрь, мы прошли в одну из аудиторий, где на сегодня было назначено заседание местного метеорологического общества. Я был представлен всем присутствующим и с большим удовольствием прослушал сообщение профессора Книппинга о климате Японии, в которой докладчик прожил около 20 лет. Присутствуя на заседании ученого общества, я был приятно удивлен, что тут не курят и не гремят посудою, подавая чай, как в наших русских ученых обществах.

После заседания г. Неймайер показал мне еще несколько замечательных зданий в Гамбурге, из которых стоит упомянуть о здании биржи, где, кроме огромной центральной залы, вмещающей до 8000 человек, имеется читальня и многие другие удобства. В читальне получаются газеты со всех концов света и выставляются телеграммы, непрерывно поступающие на тут же находящуюся телеграфную станцию. Биржевой дом открыт и днем и ночью.