За нашу и вашу свободу - [84]

Врублевский устало откинулся на спинку стула и опустил голову. Лицо его, когда-то поражавшее женственной тонкостью очертаний, погрубело. Со своей курчавой бородой, открытым взглядом, в котором было что-то вдохновенное, он был похож на молодого пророка.

— Беда, что у нас почти нет унтер-офицеров, — сказал он. — Национальная гвардия — это партизанщина в общем. А там, — он кивнул головой на юг, в сторону Версаля, — там профессионалы.

— Моя задача, Валерий, выковать из федератов настоящих солдат.

— Это можно сделать только в боях.

— О, в этом недостатка не будет.

Врублевский поднялся.

— Значит, завтра к нам пожалует сам Клюзере?

— Если не проспит.

Они рассмеялись.

Клюзере не проспал. Он приехал в Ля-Мюэтт сравнительно рано, в полдень. Его сопровождала небольшая свита из адъютантов и порученцев. Он прихватил с собой также двух членов военной комиссии, Ранвье и Авриаля.

Все склонились над большой картой, разостланной прямо на земле, перед палаткой.

— Где вы достали такую превосходную карту? — удивился Клюзере.

— Я сам ее вычертил, — ответил Домбровский.

— Какое искусство! — с восхищением воскликнул Ранвье, любуясь картой, сделанной почти с типографской отчетливостью.

Домбровский улыбнулся наивности штатского человека.

— Я все-таки офицер генерального штаба, — заметил он.

Авриаль осведомился:

— Скажите нам, генерал, какие силы расположены от Сент-Уана до Исси?

— Очень мало, гражданин Авриаль, не более пяти тысяч. Если мне не пришлют подкреплений, придется отступить.

Все посмотрели на Клюзере.

— Мы потом пройдем по линии укреплений, — сказал он.

— Разрешите, я уж докончу, — настойчиво сказал Домбровский. — У меня всего сорок пушек…

— Генерал! — прервал его Клюзере. — Не вводите в заблуждение членов военной комиссии. Вы умолчали, что у вас есть бронированные поезда. Это тоже артиллерия.

— Не поезда, гражданин военный делегат, а только два блиндированных вагона, — отвечал Домбровский.

— Постойте, постойте! — не унимался Клюзере. — В Пуэн-дю-Журе на виадуке у вас есть четыре блиндированных локомотива. Это тоже артиллерия, генерал!

— Но ведь снарядов для них вы не прислали, — сказал Домбровский, уже сердясь.

— Пришлю. Кроме того, генерал, по изгибу Сены курсируют наши канонерки. Это тоже артиллерия, насколько я разбираюсь в военном деле!

Раздался легкий почтительный смешок адъютантов и порученцев.

— Канонерки, — сдерживаясь, ответил Домбровский, — относятся к вооружению южного участка, которым командует генерал Врублевский.

— Ну, можно ли быть таким формалистом, генерал Домбровский! — сказал тоном отеческого упрека Клюзере. — Мне, например, доподлинно известно, что канонерки Врублевского обстреливали Севр. А ведь это уже ваш участок, западный. Прошу убедиться, граждане.

Все склонились над картой.

— Да… — послышались голоса. — Это так… Видите?..

Клюзере был великодушен.

— Конечно, — сказал он, — трудно разграничить участки обороны с большой точностью. И мы знаем, что перекрестным огнем участки помогают друг другу. Так и должно быть. Генерал Домбровский слишком опытный и дельный военачальник, чтобы отрицать это.

По траншеям они перешли к форту Исси. Там их встретил Врублевский. В отличие от Домбровского, он редко бывал в Париже и мало кто его знал. Еще по дороге в форт Клюзере отрекомендовал его как одного из руководителей польского восстания, офицера с широким кругозором, прослушавшего курс лекций во французской школе генерального штаба.

— Вот где много пушек! — воскликнул Авриаль, оглядывая батареи, установленные в форту на различных позициях.

— У меня здесь действительно полсотни пушек, — сказал Врублевский. — Но только семнадцать из них исправны. К тому же нам не хватает снарядов.

— Снаряды будут, — уверил его Клюзере.

Они осмотрели и другие форты — Ванв, Монруж, Бисетр, Иври. Заглянули в редуты. Дошли даже до самого южного из них — Шуази ле-Руа. Отсюда были хорошо видны позиции версальцев.

— Сколько до них? — спросил Ранвье, невольно понизив голос, словно боясь, что его услышат во вражеском лагере.

Врублевский не успел ответить. По-видимому, версальцы заметили какое-то необычное движение в редуте и открыли стрельбу. Однако никто не предлагал уйти отсюда: военные — потому, что не придали этому значения, а штатские — из опасения прослыть трусами. Но дело обернулось серьезнее. С железнодорожной станции прибежал наблюдатель и сообщил, что версальцы сделали вылазку в приближаются к редуту в количестве не менее роты. Врублевский осведомился у лейтенанта, командовавшего редутом, сколько у него людей. Оказалось, около трехсот, и четыре гаубицы. Оставив сотню в укреплении, Врублевский повел остальных навстречу версальцам. К ним присоединились Клюзере и Домбровский.

Авриаль удерживал их:

— Вы не имеете права этого делать! Это безумие: три генерала идут в мелкую стычку. Я вам запрещаю!

Они его не слушали. Командовал Домбровский. Ему пригодились старые кавказские навыки. Так же как и там когда-то, он подпустил версальцев без выстрела на близкое расстояние и только тогда открыл огонь. Ряды наступающих дрогнули. Домбровский поднял своих людей и повел в штыковую атаку. Клюзере и Врублевский шли с ружьями наперевес, как простые солдаты. Версальцы бежали, бросив раненых и убитых.