«За нашу и вашу свободу!» Герои 1863 года - [37]

Уже 7 апреля Домбровского видели на западной окраине Парижа в районе Нейи спокойно осматривающим аванпосты под интенсивным огнем противника А через два дня он возглавил неожиданную ночную атаку двух батальонов Национальной гвардии на Аньер, закончившуюся паническим бегством версальцев, захватом пушек и других трофеев. Адъютант Домбровского Вл. Рожаловский оставил следующее описание этой схватки: «Поддерживаемый адским огнем форта Мон-Волерьен и других батарей, неприятель встретил наших солдат страшным ружейным огнем. Люди падали справа и слева. Наступил момент колебания, который мог оказаться гибельным. Тогда Домбровский с саблей в руке лично стал во главе батальона. Видя его в первых рядах, гвардейцы бросились в штыковую атаку с возгласом: «Да здравствует Коммуна!» «[...] после полуторачасовой схватки враг отступил в беспорядке [...]. Упавшая было духом Национальная гвардия вновь воодушевилась и преисполнилась абсолютным доверием к Домбровскому).

Самые разные источники единодушно свидетельствуют о военных дарованиях и личном мужестве Домбровского, о его популярности среди подчиненных. Военный делегат Коммуны в первый период ее существования — Клюзере, которого Маркс называл честолюбивым, неспособным человеком и «жалким авантюристом», заявлял, что Домбровский выделяется даже среди самых энергичных людей, что он «довел энергию до крайних пределов». Другой современник событий писал: «Превосходный республиканец, исключительно честный и преданный делу человек, обладающий всеми необходимыми для настоящего генерала качествами, Домбровский имеет только один огромный недостаток: избыток смелости». Член Коммуны и ЦК Национальной гвардии Жоаннар, выезжавший в район боев в конце апреля 1871 года, в своем официальном отчете на заседании Коммуны говорил: «Мы видели генерала Домбровского; и здесь я должен воздать честь истине и сказать, с каким поклонением гвардия относится к этому генералу. Он подлинно любим своими солдатами, они счастливы под его началом». Не раз коммунары жертвовали жизнью, чтобы спасти Домбровского. Об одном из таких случаев рассказал Рожаловскйй: 18 апреля капитан Тирар заслонил собой Домбровского от пули версальского солдата и умер с возгласом «Да здравствует Коммуна!».

Версальские правители, вплоть до самых высокопоставленных, также не лишали Домбровского своего внимания. Понимая, что речь идет о крупном военном специалисте и незаурядном организаторе, версальцы всячески старались устранить Домбровского от активной деятельности в пользу Коммуны. Начали они с попыток подкупа. Отвратительный карлик Тьер, заявивший, что Париж будет покорен «дождем снарядов или дождем золота» и наводнивший город наемниками контрреволюции, не раз подсылал к Домбровскому своих агентов с предложением полутора миллионов франков за сдачу каких-либо ворот укрепленной городской стены. Об одном из таких агентов — некоем Вейссе — Домбровский рассказывал своему адъютанту следующее: «Первоначально я решил расстрелять этого негодяя, но затем я подумал, что было бы неплохо использовать это обстоятельство в наших целях. Я предложил Комитету общественного спасения вот что: если мне дадут 20 тысяч человек, то, притворно приняв предложение версальцев, я впущу часть их в ворота Парижа, а затем окружу и уничтожу». План этот, поддержанный Росселем, который сменил Клюзере на посту военного делегата Коммуны, и Врублевским, был принят. Однако осуществить его не удалось из-за невозможности собрать в нужном месте достаточное количество бойцов и артиллерии.

Через какое-то время была предпринята еще одна попытка подкупить Домбровского. На этот раз сомнительную честь эмиссара версальцев взял на себя польский эмигрант Воловский. Он был знаком с Домбровским и пользовался когда-то его доверием, но после 18 марта 1871 года оказался среди тех, кто старался не допустить своих соотечественников к участию в борьбе на стороне Коммуны. В Париж он приехал как журналист. «Прибывши на Вандомскую площадь, где был главный штаб Домбровского, — рассказывает Воловский, — я застал его садящимся на коня. «Если хочешь со мной поговорить, — заявил он, — то поедем со мной в Нейи — будем иметь время для разговора». Длительный разговор происходил под непрекращающимся огнем противника, очень беспокоившим журналиста, но почти не замечавшимся генералом Коммуны. После интервью Воловский перешел к наиболее щекотливой части возложенной на него миссии; пользуясь положением близкого знакомого, он вел разговор в полушутливом тоне. Домбровский был взбешен новой попыткой подкупа, осуществленной через его соотечественника. Однако выдержка не оставила генерала Коммуны, и он облек свой ответ в довольно вежливую, хотя и резкую, форму, вполне соответствующую тому тону, который избрал Воловский.

Вот как излагает эту часть разговора незадачливый посланец Версаля: «В о л о в с к и й: Знаешь ли ты, Ярослав, что я нахожусь в Париже с ведома версальского правительства. Хотели, чтобы я предложил тебе открыть ворота города для версальцев и арестовать членов Коммуны за вознаграждение, величину которого ты сам можешь указать, причем торговаться с тобой не будут. Я, разумеется, отказался, Домбровский: Благодарю тебя за нас обоих. Иначе ты поставил бы меня перед неприятной необходимостью арестовать тебя, как Вышинского, который за эту недостойную для поляка роль и до сих пор сидит в Шершемиди. Лучше поговорим о чем-либо другом. Что пишут в наших польских газетах?»