«За нашу и вашу свободу!» Герои 1863 года - [23]

Служба шла вполне успешно. Но постепенно в молодом офицере назревал перелом: он посерьезнел, стал уклоняться от обычных развлечений, пристрастился к чтению, даже бросил курить, чтобы скопить деньги на покупку книг. Знакомые заставали его теперь то за военно-историческими сочинениями Михайловского-Данилевского, то за учебником тактики или воинскими уставами. Часто он принимался в их присутствии за решение математических задач, упражнялся в вычерчивании топографических знаков либо с увлечением брал в руки свежий номер «Современника», «Военного сборника» или «Артиллерийского журнала».

Кое-что, впрочем, Домбровский предпочитал читать в одиночку или только с ближайшими друзьями. Это были листы «Колокола», ходившие по рукам и среди офицеров Кавказской армии, появлявшиеся неизвестно откуда номера «Полярной звезды», на обложке которой были изображены пять казненных декабристов, и, наконец, рукописные тетради с произведениями так называемой «потаённой поэзии».

В 1858 году у Домбровского созрело решение поступить в военную академию. Последующие полтора года он все свободное время посвящал подготовке к вступительным экзаменам. Это дало свои результаты: экзамены прошли успешно, и в конце 1859 года Домбровский, зачисленный в Академию генерального штаба, оказался в Петербурге.

Среди слушателей академий и офицеров, находящихся в столичном гарнизоне частей, Домбровский встретил знакомых по кадетскому корпусу и училищу. Через них и через З. Сераковского, с которым он сошелся в первые же недели по приезде в столицу, Домбровский познакомился со многими оппозиционно настроенными офицерами (русскими и поляками). Через короткий промежуток времени он оказался в числе наиболее энергичных деятелей офицерских революционных кружков.

Еще во время вcтyпительныx экзаменов Домбровский решил поселиться вместе со своими ближайшими друзьями Фердинандом Варавским, Иеронимом Станевичем и Михалом Гейденрейхрм. Сравнительно недалеко от академии была найдена просторная квартира, в которой молодые офицеры расположились так, что каждый из них имел отдельную комнату, а очень просторная прихожая, оставшаяся свободной, служила общей гостиной. Большая часть времени уходила на изучение дисциплин академического курса: программа была очень напряженной. Но нередко друзья сходились в гостиную не для решения тактических задач, а чтобы вместе почитать или поделиться новостями политического свойства.

Все четверо жили только на офицерское жалованье, большая часть которого уходила на оплату квартиры и стола. Несмотря на недостаток времени и средств, один день недели предназначался для приема друзей и знакомых. В этот день комнаты заполнялись военной и студенческой молодежью.

За время пребывания в академии квартира менялacь, но уклад жизни оставался тем же. Сохранялся и обычай сходиться раз в неделю на собрания, которые их участники полушутя называли литературными вечерами.

Постоянными посетителями вечеров были участники созданного Сераковским революционного кружка из офицеров Академии генерального штаба кружка «генштабистов», как его именовали обычно. Часто заходили члены офицерских кружков, существовавших в Инженерной и Артиллерийской академиях. Эти кружки возникли несколько позже и под влиянием кружка генштабистов; первый из них часто назывался также кружком военных инженеров, а второй — кружком чернышевцев, так как участники его считались наиболее стойкими последователями Н. Г. Чернышевского. Бывали и члены кружка из Константиновского военного училища.

Конечно, это были не светские рауты, а полулегальные собрания революционной организации, хотя повестка дня не фиксировалась заранее, протоколов не велось и голосований, как правило, не проводилось. Собравшиеся (их набиралось иногда до тридцати-сорока человек) расходились обычно по комнатам или группами располагались в гостиной, чтобы обменяться новостями, наговорить о прочитанной: книге, поспорить о путях освобождения человечества, помечтать о той поре, когда не будет тиранов и рабства, когда удастся покончить с нищетой и бесправием. «Обыкновенно, — как рассказывает один из участников собраний, — разбирались различные вопросы, и там все выходило на сцену: история, права, проекты, образование, восстание, организация и т. д.».

Постепенная активизация петербургских офицерских кружков была теснейшим образом связана с нарастающим общественным подъемом в стране, с ростом крестьянского движения, со все усиливающимся брожением в Польше. Первое время антиправительственные настроения участников кружков не претворялись в сколько-нибудь определенные планы и намерения. Заметный перелом произошел в конце 1860 года. К этому времени относятся два события, в которых Домбровский принял самое деятельное участие.

Участники кружков внимательно следили за манифестациями, начавшимися в Варшаве с мая 1860 года, полагая, что ход событий может привести к революционному взрыву. Нужно было выяснить, какие общественные силы участвуют в манифестациях, решить, как к ним относиться, выяснить возможность восстания. Решили во время рождественских каникул послать в Варшаву своего представителя для выяснения обстановки и установления контакта с конспиративными организациями. Выбор пал на Домбровского. Он и без того собирался совершить такую поездку, чтобы проведать родственников и побывать в Варщаве. Собранные товарищами деньги пополнили его сбережения, а их поручение вполне соответствовало его собственным планам. Поездка была интересной и полезной. В памяти Домбровского она отпечаталась особенно ярко потому, что именно в эти дни впервые он увидел столицу Польши и установил контакт с действовавшими в ней конспиративными организациями. По возвращении из Варшавы в январе 1861 года Домбровский выступил как решительный сторонник развертывания конспиративных организаций с целью подготовки к восстанию.