«За нашу и вашу свободу!» Герои 1863 года - [123]

Таков был облик того правительства, к которому обратился Ромуальд Траугут. Он не знал и не мог знать всех сторон политики белых, к тому же щедро маскируемой патриотической фразеологией. Он в этот момент и не был готов сделать правильные выводы в отношении необходимой для успеха восстания политики. Он прежде всего ощущал серьезнейшие недостатки военного руководства восстанием, которые вели к тому, что после полугода напряженной борьбы, тяжелых жертв масс рядовых повстанцев и всего народа военная обстановка для повстанцев была крайне неблагоприятна. Несколько посещений Военного отдела показали Траугуту, что восстание вообще не имеет руководящего военного штаба, что Военный отдел — это лишь канцелярия Жонда Народового по военным делам, а в составе жонда нет ни одного военного. В военном отношении восстание было, по существу, обезглавлено, лишено и ведущей идеи и повседневного руководства.

Появление в Варшаве опытного кадрового офицера, уже зарекомендовавшего себя повстанческого командира было, как заключает простодушный Дубецкий, радостной находкой для Жонда Народового, который наконец-то мог пополнить свой состав необходимым ему специалистом. Однако дело обстояло совсем не так просто. Результат бесед Маевского с Траугутом был иной. Чтобы оценить его, попробуем представить себе, какие выводы из бесед с Траугутом мог сделать Маевский.

Беспринципный и двуличный Маевский был человеком наблюдательным и проницательным. Беседы с Траугутом показали ему, что это опытный военный, человек с широким кругозором, способный руководить большими повстанческими силами, а может быть, и всей боевой стороной восстания. Такой человек действительно был кладом. Но у него были не только достоинства — опыт и способности, но и «недостатки» — самостоятельность суждений, твердость характера и убеждений, среди которых первым была «наивная» уверенность в том, что главнейшей задачей является сосредоточить все силы нации на освободительной борьбе. Не приходилось рассчитывать на то, что из Траугута получится послушный исполнитель политической линии белых, не могло быть и речи о том, чтобы вводить его в курс этой политики. Траугут был нужен, но он был и опасен.

Первоначальной идеей Маевского было поручить Траугуту совместно с Лянгевичем, которого надеялись освободить из австрийской тюрьмы, командование значительными силами, направленными в Литву и Белоруссию. Переход руководства в Литве и Белоруссии в руки Константина Калиновского и его сотоварищей не на шутку тревожил варшавских белых. Два авторитетнейших военных руководителя (а имя Лянгевича, несмотря на скандальный провал его диктатуры, все еще было окружено ореолом первых повстанческих побед), при этом не очень политически ориентирующихся, должны были, сами того не ведая, послужить восстановлению власти Жонда Народового за Бугом и Неманом, вновь оттеснить от руля восстания литовских красных. План был заманчив, но подготовка намеченной экспедиции в Литву требовала времени, а перспектива дальнейшего пребывания Траугута в Варшаве отнюдь не привлекала Маевского. И тогда он предложил Траугуту выехать в качестве представителя Жонда Народового за границу для того, чтобы проинспектировать и усовершенствовать всю организацию закупки и доставки вооружения, подготовку повстанческих отрядов в Галиции, а также ближе ознакомиться с международной ситуацией и перспективами вооруженного вмешательства западных держав в защиту Польши.

Траугут принял предложение. В конечном счете он прежде всего хотел именно этого — уяснить общую обстановку и перспективы восстания. Ему казалось, что он сможет узнать это в Варшаве. Но и сам руководитель повстанческого правительства не мог ответить на вопросы, волновавшие Траугута. Почему жонд не призывает вести народ к оружию? «Но ведь оружия не хватает, что-то не ладится с доставкой». Чем объясняется неразбериха в тактике повстанческих отрядов и поразительная, просто преступная бездеятельность многих командиров? «Нам самим неясно, на что ориентировать командиров, вынуждены ли мы бороться только своими силами или Запад придет нам на помощь». Для выяснения основных проблем восстания надо было ехать за рубеж. Изложенный выше диалог — это лишь домысел — беседа, разумеется, не протоколировалась, — но, как нам представляется, домысел обоснованный.

2(14) августа Жонд Народовый присвоил Ромуальду Траугуту звание генерала и вручил ему полномочия для заграничной миссии. Путь вел через Галицию и Вену в Париж. Открывалась новая страница биографии Траугута.

* * *

За два месяца, отделяющие отъезд Траугута из Варшавы от его возвращения и принятия на себя руководства восстанием, многое изменилось в развитии самого восстания, многое уяснилось и для Ромуальда Траугута.

В начале августа повстанческое движение в Королевстве Польском находилось, казалось бы, в зените. На Люблинщине за успешным для повстанцев боем под Хруслиной 23 июля (4 августа) последовало сражение под Жижином 27 июля (S августа), где объединенные силы нескольких отрядов лод командованием генерала «Крука» (Михала Гейденрейха) разгромили полутысячный отряд царских войск и захватили двести тысяч рублей.