За морями, за горами - [2]

Мы пшеницу уберём и лепёшек напечём.

И снова, услышав песенку боба, A-ту почувствовал в себе необыкновенную силу. Движения его стали стремительными, как порывы горного ветра, и работа пошла вдвое быстрее. Отец, всегда обгонявший А-ту, теперь отставал от него и жаловался на свою старость.

Через два дня A-ту отправился с отцом мотыжить землю. Стручок он снова положил в карман, и, как только поднял мотыгу, боб запел:

Мы работаем опять, раз, два, три, четыре, пять.

Разрыхлим мотыгой землю, чтобы мягко было спать!

Как и в прошлый раз, услышав песенку, A-ту стал работать вдвое быстрее, и отец никак не мог угнаться за ним.

За что бы ни брался А-ту в этот год, он всё делал вдвое быстрее, и, конечно, урожай они собрали вдвое богаче. Амбар доверху был засыпан зерном, баклажаны выросли величиной с кабачки, кабачки — величиной с тыкву, а тыква — величиной с бочку.

Отец хвалил доброе небо — ведь он думал, что просто погода выдалась удачная.

На следующий год, когда снова поспели бобы и А-ту снова чистил их на пороге дома, к нему вдруг подошёл один бездельник. Он очень удивился, увидев, какие у А-ту необыкновенно большие бобы, и спросил, как он сумел вырастить их.

— Мы хорошо взрыхлили землю, — ответил А-ту, — и посеяли бобы, а проросли они сами, зацвели сами и выросли сами такими.

— Так просто быть не может, — сказал бездельник. — Это дело рук какого-нибудь волшебника.

— Какого волшебника? У меня есть лишь боб, который умеет петь песни, — сказал А-ту.

— Умеет петь песни? Обыкновенный боб? — удивился бездельник.

— Нет, не обыкновенный! Это боб, который живёт в самом большом стручке.

— Бестолковый! Это и есть волшебник! И ты ещё чистишь стручки! Ведь ты можешь получить от него всё, что только пожелаешь!

И, улучив минуту, бездельник украл у A-ту стручок, в котором жил поющий боб. Ведь воровать он умел — тем и живут бездельники: воровством да чужим трудом.

Прибежав домой, бездельник положил стручок на стол и громко позвал:

— Эй, боб, выходи!

Стручок раскрылся, и маленький человечек выпрыгнул на стол. Его кожица была нежной и белой как снег.

— Скорей построй для меня огромный дом! — закричал бездельник.

— Чего ещё ты хочешь? — спросил удивлённый боб, и кожица его пожелтела.

— Ещё я хочу удобную бронзовую кровать, много красивой одежды, ещё хочу… — изо всех сил старался придумать бездельник. — Хочу вкусной рыбы, мяса, засахаренных фруктов, печенья.

— Ещё что? — Теперь кожица у боба позеленела.

— Хочу полный мешок золота! — наконец сообразил бездельник.

— Зачем тебе всё это?

— Зачем? Я оденусь в красивые одежды, наемся вкусных кушаний, лягу на бронзовую кровать и прикажу другим работать на меня.

— А что же будут тогда делать твои руки и ноги? — спросил боб, и лицо его стало пепельного цвета — цвета печали.

— На меня будут работать другие, у меня будет всё, так зачем же я ещё буду что-нибудь делать своими руками или ногами?

Боб подумал и сказал:

— Хорошо, бери мотыгу и иди за мной. Ты найдёшь там, в земле, всё, о чём ты мечтаешь.

Бездельник схватил свою мотыгу, покрытую густой паутиной, спрятал стручок в карман и поспешил на поле.

— Теперь подними мотыгу.

Бездельник поднял мотыгу, уверенный, что вот сейчас он откопает глиняный чан, полный золота, а боб запел:

Эй, мотыга, поднимайся, за работу принимайся.

Я привёл лентяя в гости, разомни лентяю кости!

В первый раз за всю свою жизнь бездельник заработал во всю силу. Его руки сами поднимали и опускали мотыгу и никак не могли остановиться. Мотыжил, мотыжил, а золота всё не видно было.

— Где же золото? — спросил он.

— Потерпи ещё, — ответил боб, продолжая петь.

У бездельника уже руки онемели, а, кроме разрыхлённой земли и дождевых червей, ничего, никакого золота не видно было.

Взмолился бездельник, запросил пощады:

— Сжалься, боб, не пой больше!

— Привыкай работать, никчёмный человек, — пел боб и умолк лишь тогда, когда бездельник упал и шевельнуться уже не мог.

Тогда боб исчез, как будто его никогда и не было.

Не день и не два болели кости у бездельника, но он опять пошёл в поле. И сам пел песню боба и целую весну мотыжил поле: уж очень ему хотелось найти золото. Правда, он так и не нашёл ни глиняного чана с золотом, ни бронзовой кровати, но зато осенью собрал урожай, и у него стало много вкусных кушаний и красивой одежды.

Говорят, что с тех пор он всё время поёт песни, а ведь раньше он рот открывал только для того, чтобы поесть или зевнуть.

Ну, а что стало с A-ту и его старым отцом?

Оставшись без своего маленького друга, A-ту долго горевал. Тяжело им стало работать без его весёлых песен. Но вот однажды, с трудом поднимая тяжёлую мотыгу, A-ту вдруг тихонько запел песенку боба:

Мы работаем опять, раз, два, три, четыре, пять!

И как будто мотыга стала легче. Всё быстрее и быстрее стал A-ту поднимать и опускать её: ведь песенка боба была волшебной. Снова их маленькое поле дало богатый урожай.

Теперь A-ту, когда работал, всегда напевал песенку боба. Ему так хотелось вырастить самые большие стручки, чтобы опять найти в них маленького Доу-эр и спросить, не знает ли он песен, которые помогали бы его старому отцу собирать в горах хворост.

Ну, а вырастил ли он их? Почему же нет! Ведь с песней, да ещё с волшебной, всё можно сделать.