За линией фронта - [64]

«Ваши действия Хрущевым одобрены… Желаю успеха… Строкач…» Значит, стоим на верном пути…

Поднимаю глаза. На меня взволнованно смотрит Богатырь.

— Дождались, Александр!

*

Ранним утром, когда солнце еще не поднялось над горизонтом и все тонуло в предрассветной морозной мгле, мы с Богатырем и Пашкевичем подъезжали к дому Клавы — единственному уцелевшему дому на разоренном разъезде Нерусса. Сегодня здесь должна открыться партизанская конференция.

Нас встречает Паничев — член бюро Суземского райкома, и ведет в «зал заседаний». Небольшая комната, освещенная керосиновой лампой. Два стола, сдвинутых вместе. Неизвестный мне человек покрывает их бумагой и раскладывает тетради и карандаши против каждого стула.

— По всем правилам готовитесь, — улыбается Богатырь.

— А почему бы не так? Дороги занесены снегом. Кругом заставы. Прошу располагаться и чувствовать себя, как дома.

Приезжают Алексютин, Воронцов, Погорелов, Бондаренко.

— Поздравляю, товарищ Сабуров, с подкреплением! — здороваясь со мной, говорит Бондаренко.

— Подкреплением? Каким? — недоумеваю я.

— Вчера виделся с Боровиком, Погореловым, Воронцовым. Они решили остаться в Брянском лесу. Я не возражал… Может быть, вы против? — и Алексей Дмитриевич хитро и радостно улыбается.

— Нет, возражений у меня нет, — смеюсь я и крепко жму ему руку.

В избу входит Егорин и укрепляет на стене красное знамя. На нем золотом вышито: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» И голоса сразу смолкают. Все встают и молча смотрят на это родное, близкое, каждой складочкой знакомое знамя. Кажется, сюда, на этот глухой разъезд, затерянный среди снегов, партия прислала его, чтобы помочь нам и еще раз напомнить о долге перед Родиной, народом, армией.

Хлопает дверь. На пороге Боровик. Он быстро оглядывает комнату и на мгновение замирает, увидев красное знамя. Потом, ни с кем не поздоровавшись, быстро подходит к нему. Вытянувшись по-военному, он молчит, но, кажется, всем сердцем своим рапортует партии.

— Откуда знамя, Егорин? Откуда? — со всех сторон несутся вопросы.

Егорин улыбается.

— Оно всегда было, есть и будет с нами, товарищи! — уверенно и твердо говорит он.

К Паничеву подходит военный и тихо докладывает: все приглашенные прибыли. Мы усаживаемся за стол.

— Товарищи! — начинает Бондаренко, председатель нашей конференции. — На повестке один вопрос: взаимодействие партизанских отрядов и подпольных организаций. Докладывает комиссар военного партизанского отряда товарищ Сабуров.

Я говорю о том, что призыв партии создать в фашистском тылу невыносимые условия для врага должен лечь в основу нашей партизанской деятельности.

Что мы сделали до сих пор? Чего мы добились?

Прежде всего доказали врагу, что он не может удержать занятой им территории только силами полиции и старост — эта мразь, предоставленная самой себе, ничто перед гневом народа.

Мы доказали, что можем заставить врага снять из лесных сел свои мелкие гарнизоны и сконцентрировать их в районных центрах для защиты комендатуры, складов, своего престижа, наконец.

Этим мы уже вынудили фашистов отдать нам десятки лесных сел. Теперь даже буренка сама не придет по приказу коменданта — ее надо брать силой. Или отказаться от нее.

Больше того. В ожидании нашего очередного удара коменданты в райцентрах не могут послать на фронт ни одного солдата своего гарнизона. Наоборот, они воем воют, требуя подкреплений.

Та же картина и на коммуникациях. Враг понял: его поезда и машины не смеют безнаказанно ходить по нашим дорогам, и отныне фашисты вынуждены охранять их.

Пусть мы еще очень мало уничтожили живой силы противника, мало вывели из строя его техники. Пусть пока из-за наших операций ни один фашистский солдат еще не снят с переднего края. Но мы уже крепко приковали к себе внимание гарнизонов в райцентрах. И это — наша посильная помощь фронту.

Слов нет, все сделанное нами еще очень незначительно. Только первые шаги, разведка боем. Но она говорит о том, что мы на верном пути.

Каким же должен быть наш план на будущее?

Прежде всего массированные удары по жизненно важным центрам противника — по районным городам, по основным коммуникациям. Эти удары должны преследовать двоякую цель: вывести из строя как можно больше живой силы и техники врага и заставить его концентрировать в тех же райцентрах, на тех же коммуникациях все бо́льшие и бо́льшие гарнизоны.

Как можно чаще наносить врагу удары, чтобы каждый день, каждую минуту он чувствовал: мы рядом. И ждал возмездия, нервничал, метался.

Смело расширять радиус наших боевых действий. Выходить как можно дальше за пределы нашего, пока еще незначительного района операций. Пусть всюду, где побывали наши диверсанты, где был поставлен под удар райцентр, враг ждет наших новых ударов и снова и снова увеличивает свои гарнизоны.

Наконец, во всех лесных селах организовать вооруженные группы. Превратить каждое село в крепость. Угодно врагу поживиться колхозным добром — пусть шлет в лес относительно крупную воинскую часть, заранее зная, что ей неизбежно придется вступить в бой.

Короче — вот наша задача: с каждым днем расширяя район наших операций, с каждым днем наращивая наши удары, выводить из строя все больше живой силы и техники врага, создавать ему невыносимые условия на все большей территории, оттягивать на себя все большие вражеские силы. И пусть тогда фашисты сами выбирают: или отдают нам Брянский лес, или шлют сюда дивизии с фронта.