За кулисами - [7]

«Как бы ни так! Держите карман шире!» — ответил я — «Больше денег вы от меня не получите!» В наказание мне, конечно, запретили въезд в Рио. Ну, ничего страшного! Все равно, меня туда больше не тянет. Одного раза вполне хватило. Едва ли я видел в Рио хоть одну женщину, которая бы здорово выглядела. Один вечер в Гамбурге в «Клиффе» в пятьсот тысяч раз урожайнее. В Рио все женщины, которых мы видели, были жутко накрашены и разодеты. Сексуальное Рио — это иллюзия. Такое существует лишь в воображении мужчин. Там все вертится не вокруг эротики, а исключительно вокруг денег. Тот, до кого это не дойдет, будет горько разочарован. Во всяком случае, я излечился от Сахарной Головы.

1998

Вольфганг Йоoп или аппетитные шоколадные попки

Однажды мне позвонила Сибилла Вейшенберг, редактор «Бyнтe» и спросила:

«Вы не хотели бы вместе с Toмacом Андерсом поехать в Монако? Вольфганг Йоoп приглашает Вас от всей души. Мы смогли его заинтересовать тем, что он прямо на месте возьмет у Вас интервью. Эксклюзивно, для нас! Это должно выйти сверхвесело и сверхостроумно! Талантливейший модельер встречает талантливейшего продюсера! Вы не хотите?»

Ясное дело, я хотел! Если кто–нибудь оплатит мне авиабилет до Монако, я, конечно, согласен. Но если бы дама потрудилась хоть немного разузнать, ей было бы известно, что мы с Вольфгангом оба были из Гамбурга и, вообще–то, постоянно виделись. Он ходил вечерами в те же клубы, что и я, и, к примеру, частенько околачивался в «Гала».

Ну, хорошо, почему бы и нет? И мы все вместе полетели развлечься денек на Средиземном море.

Вольфик принципиально старается быть классным. Его шмотки — просто класс. Но интервью, которое он у нас брал, оказалось самым ужасным, что когда–либо выпадало на мою долю.

Едва мы приземлились в Монако, как выяснилось, что вся эта затея — просто приключенческое путешествие. Никто ни о чем не имел никакого понятия. У редактора «Бyнтe» не было даже номера мобильного Йоoпа. Кто–как–где-кого встречает? Мы стояли с потерянным видом в аэропорту Ниццы. В конце концов, я оказался единственным, кому, после нескольких телефонных звонков окольными путями удалось выведать номер и договориться о времени встречи:

«…да, привет, Вольфганг,… да, окей… да, тогда мы приедем к тебе домой… да, в десять часов». Дом Вольфганга оказался пентхаусом высшего сорта, расположенный в чудесном месте прямо у парусной гавани Монте — Карло. С видом на море, в котором он купался каждое утро. Здесь он жил на двухстах квадратных метрах со своим любовником Эдвином.

Я сверхпунктуален, а потому решил поднажать на газ. Мы с Toмacом оказались у дома первыми, еще раньше Сибиллы Вейшенберг и фотографов.

Мы позвонили.

Дверь открылась, и я уставился на окаймленную чем–то махровым зеленую маску для лица с кусочками огурца, за которой я предположил наличие лица Вольфганга. Под маской начинался купальный халат, а ноги были обуты в шлепанцы.

«Вольфганг?» — спросил я.

«Да, Господи, Боже мой, тот самый Дитер», — привидение весело со мной поздоровалось, — «Скажите на милость! Ах, ты, противный! Звонишь в дверь, а крошка Вольфганг еще не готов».

Потом он молча понесся назад в ванную и массировал, наносил гримм, бальзамировался так, как это привыкла делать любая нормальная женщина. Он втирал крем под глаза, и я слышал вскрики разочарования, когда он находил морщинки, которых вчера еще не было. Герои «Клетки дураков» — просто мачо по сравнению с ним.

Мало–помалу подтянулись остальные: Редактор «Буте», фотограф, ассистент–осветитель, ассистент ассистента–осветителя. Не прошло и двух часов, как Вольфганг тоже присоединился к нам. Я был совершенно ошарашен: все думают, что настоящий дизайнер — это тот, кто в смысле шмоток упакован самым лучшим образом.

Но Вольфганг оказался полной противоположностью.

Когда он встал передо мной, я подумал: Ммм! Странно! Все это выглядит так, будто куплено на Блошином рынке: брюки на семь размеров больше. Свитер совсем короток, слишком мал, как будто он спер его у трехлетнего ребенка. Короче: в таком наряде мой садовник не стал бы даже газон подстригать. Если бы Вольфганг встал где–нибудь в конце улицы, я уверен, ему бы подали франка три. Но кто знает? Быть может, Вольфганг просто предвидел тенденции 2003 года и потому уже в 98‑м расхаживал с голым пузом.

Вольфганг находился в прекраснейшем расположении духа и весело сказал нам с Toмacом: «Раз такое дело, пойдемте, милые очаровашки, я сейчас покажу вам мою маленькую резиденцию».

Кругом стоял антиквариат вперемешку с какой–то ерундой в постмодернистском стиле и африканскими охотничьими трофеями на фоне кроваво–красных стен. Кроме того, вокруг сновала парочка лохматых гав–гавов, шпицев, чьи крошечные попки, казалось, сейчас слипнутся от шоколада.

«Идите к мамочке! Вы мои сладкие!» — выкрикивал Вольфганг.

В конце концов мы добрались до террасы на крыше, где Вольфгангсвесился через перила и принялся злословить: «Там, внизу, в этой ужасной квартире, похожей на сортир, там живет старая Лагерфельдиха. А на той стороне — видите? Как ужасно!! — там ютится эта мелкая зубастая Рудольфа Мосгаммер, торговка из бутика».