За кулисами - [46]

«Ш–ш–ш», — толкнул я Наддель, когда оба воркующих голубка отправились на кухню, — «Скажи–ка на милость, куда мы попали? Я не верю во все это!» На тот момент милый ангелочек Эвочка в 134 раз сменила своего покровителя.

На другой день я, конечно, схватился за телефон и позвонил Эве. «Скажи–ка», — спросил я ее после вступительной болтовни, — «Вы все время так?»

«Куда ты клонишь?» — раздалось из трубки.

А я на это: «Ну, не будем называть имен!»

Но Эва: «Тебе это, что, мешало? Мы не делаем из наших чувств тайны за семью печатями. Мы любим друг друга!»

«Ну, если это так! Но честно, Эва, я думаю, это не продлится долго между тобой и твоим парнем. Я предчувствую это», — ответил я.

«Ах, вздор!!!» — возразила Эва тоном глубочайшего убеждения, — «Несусветная чушь! С этим мужчиной я состарюсь!»

Ну–ну, — думал я. И в придачу еще несколько раз: ну–ну, ну–ну, ну–ну, ну–ну. И едва я додумал последнее «ну–ну» до конца, как прочел в газете:

Ведущая «обзора событий дня» Эва Герман

И ведущий ток–шоу НДР

Хорст — Вольфганг Бремке -

Развод после пятнадцати месяцев супружеской жизни.

В качестве причины развода был назван переохлажденный нордический характер моржа Бремке. Ну, должно быть, я видел обоих в момент последнего гормонального всплеска. Я был немного горд собой. Разве я не напророчил? С того времени я взял привычку не держать рта на замке, стоило Эве завести нового парня.

Прощай, дорогая–милая крошка–лапочка Вольфгангхен, здравствуй, Уве Бан! Как и Хорст — Вольфганг, Уве зарабатывал деньги на НДР. Как радио–ведущий он носил всегда очень веселые галстуки. Возможно, он хотел, чтобы им заинтересовались на телевидении. Но, к сожалению, никто ему не сказал, что в его микрофон не встроена камера. Вечерами я встречал его там и сям на вечеринках. По принципу: дорогу, пехота, идет великий Уве. Но когда ему случалось говорить с кем–то важным, он поджимал хвост. Поэтому он и НДР идеально подходили друг другу. Ведь три буквы из названия расшифровываются как Нагни голову перед начальством- Добавь подобострастия и — Ругай подчиненного.

Конечно, мне перепало чудесно–странное развлечение сходить пообедать вместе с Эвой и Уве. Было это так:

На НДР мне объявлен негласный радиобойкот (он длится по сей день). Добровольно они не включают ни одну мою песню. Выгодно мне это тем, что мои песни не затирают до дыр, как Фила Коллинза или Мариуса Мюллер — Вестернхагена. И все–таки мой приятель Энди регулярно предпринимает попытки убедить старичков из НДР в том, что это ошибка, не исполнять песни самого преуспевающего композитора Германии. Поэтому он пригласил всю шайку на бесплатную обжираловку и обпиваловку за счет BMG в один из самых шикарных ресторанов Гамбурга.

«Оставь это, Энди! Это бессмысленно!» — предостерегал я его, — «Это НДР, это же социалистическая организация. Они не обращают внимания на какой–то там успех. Чихать они на него хотели!»

Но Энди не дал сбить себя с толку, ведь он наивнее всех наивных в нашем бизнесе: «Знаешь, что, мы напоим их, и дело пойдет!» — он был уверен.

Итак, там сидели телеведущий Лутц Акерманн, Уве Бан с особо ярко размалеванным галстуком, Эва, Энди, я и обычная орда попрошаек с НДР. Место действия: ресторан «Рыбная Гавань», самый изысканный и дорогой в Гамбурге из тех, в которых можно подавиться только рыбьей костью. Тут же, прямо на тротуаре, гнездится вид особых птиц — панельных ласточек. Возможно, именно из–за этого заведение столь популярно среди деловых людей.

Шеф–повара заведения зовут Рудолф Ковальке. «Да, и это! Как вкусно! Просто сногсшибательно!! Сделать для Вас мое Коронное блюдо?» — принялся он хлопотать, едва наши задницы коснулись стульев с темно–розовой обивкой. С того момента взяла старт невезуха. Нам принесли «коронный сюрприз», и — вот это да! — я не мог поверить своим глазам, — это была рыба в малиновом соусе. Я отважно подцепил кусочек на вилку и попробовал. Какой был вкус? Соленая рыба в сладком малиновом соусе. Брр! Такая гадость!

Едва тарелка с рвотным средством опустела, как прибежал Ковальке и возжелал услышать, что он единственный и величайший повар во всей Германии: «Ну, вам понравилось? Разве было не вкусно?» — он хотел, чтобы его похвалили.

«Да–да, супер, чудесно, просто превосходно, как Вам это удалось?» — все восторгались излишне старательно и строили из себя великих гурманов.

«Нет, это полное дерьмо», — прервал кто–то дружный хор. Разумеется, это был я. Нет, я, конечно, знаю, чего нельзя делать в дорогих ресторанах. Но это было действительно ужасно на вкус.

Эва поглядела на меня, как громом пораженная, потом вдруг встала и пересела за другой столик. Я неуверенно последовал за ней, потому что я не знал, была ли она оскорблена или ей тоже стало плохо.

«Да как ты мог?» — зашипела она на меня, — «Ты же ничего в этом не понимаешь! Я разбираюсь в этом! Ресторанное дело у меня в крови! У моих родителей был отель! Это самая обалденная вещь, которую ты ел!»

«Да, мне жаль», — я пытался ей объяснить, — «но если мне действительно не понравилось? Пусть он выдумывает в своей кухне для других все, что хочет. Я хочу есть жареный морской язык, а не под малиновым соусом».