За кулисами - [15]

«Ммф, Ммф…» — раздалось в ответ, и все осталось по–старому. Окей, думал я. Каждый в Германии может петь, как ему хочется. В конце концов, мы живем в демократичной стране. Но мне все время дышал в затылок страх, что мы выставляем себя на посмешище и нам следовало бы называться не «Модерн Токинг», а «дедули Токинг».

Проведя за микрофоном ровно два с половиной часа, Toмac уже требовал позвонить своему шоферу: «Да, ты можешь приехать через полтора часа».

Toмac опять уезжал, а работа только начиналась. Я включал компьютер, разрезал ленивое пение на двести пятьдесят отдельных слов и двигал каждое слово по фонограмме до тех пор, пока оно наконец не оказывалось там, где ему надлежит быть — в полной гармонии со всем прочим.

В заключение я вырезал все неудачные звуки. Если Toмac спел «гис», я вставлял в компьютер «а». «Кис» становилось «к». Иногда приходилось перебирать всю гамму и делать Карузо из швейной машинки. Это была нервная, кропотливая работа, она отнимала уйму времени.

Но возможности моего саунд–компьютера не безграничны. Даже целой кучи хитрейших уловок иногда не хватало, чтобы поднять песню на тот уровень, которого я хотел.

Обложки, буклет и видео для новых CD оставались, разумеется, моим личным хобби. Toмac этим ни капельки не интересовался. Все это время он со своей дорогой Клаудией нежился на солнышке на Ибице и строил из себя эдакого Бэкхэма. Так, как это понимают на юге, в Кобленце: плавочки от Прада, темные очки от Армани, часы Ролекс.

Toмac, хомячок.

В июне 2003 года наш последний альбом «Unverse» взлетел на второе место в чартах. Но я не обманывал себя, мы выиграли только благодаря «Германия ищет суперзвезду». Собственными силами Модерн Токинг этого не добился бы. Понимал ли это Toмac? На этот счет у меня были сомнения. Во всяком случае, мне показалось не слишком–то разумным, начинать в это время большое турне.

«Бургард, давай прервем турне», — кричал я на организатора турне Бургарда Цальмана, — «Я совершенно разбит! Я заболел псориазом! Стефания жалуется, что я совершенно не уделяю ей времени. Я уже несколько недель не видел своих детей! И… э… кроме того, у меня критические дни!» — я выдумал тысячу причин.

Но недаром «Цальман» означает «тот, кто считает», а не «тот, кто дарит»: «Побойся Бога», — закричал он в страхе, — «сцены забронированы, предварительная продажа билетов идет полным ходом! Дитер! Дитер! Расходы! Расходы! Мы уже не можем остановить все это!»

И даже Энди Зелленейт, мой кореш из BMG, дудел в ту же дудку: «Оооох, Дитерхен! Послушай! В следующем году вы отметите двадцатилетие! Я уже разработал сногсшибательный план для вас двоих. Я скажу только: почтенные матроны со всей Германии в слезах падут на колени. Диски раскупят, как горячие пирожки».

«Знаешь, Энди, это клевый план!» — защищался я, — «Но я не знаю, выдержу ли я с Toмacом еще полтора года»

Я хотел покончить с этим фиктивным браком. Если бы нас пригласили к Раабу и Со., я бы так и эдак позаботился бы о том, чтобы наши выступления состоялись по отдельности.

«Послушай!» — продолжал Энди, — «С коммерческой точки зрения это будет идиотизмом, если ты сейчас покончишь с этим. В следующем году вы гарантированно будете выступать в «Спорим, что…?» К тому же, ZDF собирается посвятить вашему юбилею передачу. И еще мы выбросим на рынок альбом «Best Of». Я тебе обещаю, все кассы так зазвенят, что мало не покажется».

Глаза Энди сияли в предвкушении двадцатимиллионного товарооборота. Там, где у любого мужчины, находится член, в штанах, у Энди лежал калькулятор. Я колебался. Черт возьми, Дитер! — я пытался взять себя в руки. Не валяй дурака! Еще несколько выступлений, а потом — все. В конце концов, даже Rolling Stones не выступают больше, с таким удовольствием спев «Сатисфакцию». Хотя, зарабатывать деньги — это так круто.

Я знал: Toмac с удовольствием согласился бы с тем, чтобы я дал нам обоим немного свободы. На Модерн Токинг, как на группу, ему было наплевать, но как программа по увеличению дохода, это было его любимое дитя. Несмотря на свою медлительность, он сразу же заставил себя основать фан–клуб Toмacа Андерса. Как правило, такие клубы бесплатны. А вот в этом, специальном, участники должны были платить несколько евро в качестве членского взноса. За это они получали ко дню рождения и на рождество какие–то сопливые открытки. Якобы, подписанные лично самим Toмacом, но на самом деле это был всего лишь компьютер.

То, что Toмac до жути любил деньги, было ясно мне уже давно. При этом его идея с платным фан–клубом была лишь одним из его фокусов. Они были не обязательно выполнены с английским верноподданичеством, но и не обязательно незаконно.

Сколько же криминальной энергии таилось в нем, каким бессовестными наглым он был, это я понял лишь несколько месяцев спустя. Будучи знакомым с ним двадцать лет. Я узнал, что мой напарник в дуэте постоянно меня обманывал. Я застукал его у бюджетной кассы, где он своими маленькими загребущими пальчиками наживался за мой счет. Славненькие корсеты стоят денег…

«Скажи–ка, Дитер», — наш организатор турне Бургард Цальман, сильно взволнованный, позвонил мне прошлым летом. Мы с Модерн Токинг как раз прибыли в Магдебург на открытие нашего турне 2002 года.