За кулисами Антанты - [37]

Глава двадцать третья Август 1916 года.

2 августа. Нынешнее поведение американского правительства отвратительно. Ради успеха на выборах президент пытается дергать британского льва за хвост; если бы этот зверь показал свои зубы, то президент содрогнулся бы. Французское правительство и пресса должны были бы объявить о своей твердой солидарности с нами в вопросах о блокаде, о захвате почты, об обращении с германскими подводными лодками, будь то военные или так называемые торговые. Американцы забыли о «Лузитании», о «Персии» и о прочих подобных случаях.

Лондон, 10 августа. Я прибыл в Лондон вчера вечером и, по приглашению Мёррей-оф-Элибанка, завтракал с ним в клубе холостяков, чтобы встретиться там с Ллойд-Джорджем.

Обсуждалось положение Германии, ее стремление к миру и условия, которые она предложила и на которые она пошла бы. Ллойд-Джордж заявил себя решительным сторонником того, чтобы поставить немцев на колени, но тяжелые времена настанут для них только тогда, когда венгры, хорваты и прочие славяне покинут ее и оставят ей одних австрийцев. Возможно, что Германия предложит при посредничестве Америки вывод войск из Бельгии и возвращение Эльзаса и Лотарингии Франции, при условии возврата германских колоний… Согласится ли Франция на это, и сможем ли мы продолжать отказываться? Я заметил, что, поскольку Россия, Франция, Англия и Италия должны быть удовлетворены, разрушение Германии, как мировой державы, необходимо, так как иначе возникнет новая война через короткое время. Ллойд-Джордж, по-видимому, считает, что Германия может быть взорвана изнутри.

15 августа. Во время завтрака Бальоур спросил меня, какова была бы позиция Франции, если предположить, что Германия предложила бы сейчас эвакуацию Бельгии и возврат Эльзас-Лотарингии. Возникла бы склонность принять эти условия? Я ответил отрицательно, так как Франция потребовала бы больше, чем содержится в таком предложении. Она не согласилась бы отдать ничего из того, что она захватила у Германии, и, кроме того, она связана со своими союзниками обещанием не заключать мира отдельно от них. Более того: французский народ в целом решительно хочет разгромить Германию, чтобы иметь длительный, не гнилой мир. Бальфур спросил, смогут ли французы выдержать еще одну зимнюю кампанию. Я ответил утвердительно, так как последние успехи значительно ободрили их, и они уверены, что при помощи союзников им удастся поставить Германию на колени.

Ханки, указывая на возможность американского посредничества с целью перемирия, сказал, что перемирие, которое продолжалось бы месяц, оказало бы большую услугу в смысле увеличения наших запасов военного снаряжения. Бальфур и я доказывали остальным присутствовавшим, что немцы потребуют снятия блокады на этот месяц, на что, по мнению Бальфура, мы не сможем согласиться.

Разговор коснулся также германского влияния при русском дворе и успешного вмешательства императрицы и Распутина с целью добиться отставки Сазонова по вопросу о Польше. На заданные мне вопросы я ответил, что сведения, полученные во Франции из неофициальных русских кругов и от французских должностных лиц в России, предсказывают революцию в России непосредственно после войны. Обсуждалось также неразумное поведение императора и его министров по отношению к Распутину. Впрочем, мне сказали сегодня утром в министерстве иностранных дел, что русское правительство уступило представителям британского и французского правительств и согласилось на требования румынского правительства. Ожидается, что соглашение о военном сотрудничестве Румынии с Антантой будет подписано не сегодня-завтра.

24 августа. Сегодня вечером я видел Жюля Камбона и Бриана. Французская публика вполне понимает необходимость еще одной зимней кампании. Бриан согласен со мной в оценке господствующего настроения. Не нужно «мира во что бы то ни стало». Война до конца, до полного разгрома германского милитаризма, сепаратные заключения мира невозможны!

Бриан взволнован из-за России, и не удивительно! Извольский чувствует, что его положению грозит опасность; Бриан предпочел бы сохранить его, чем получить другого, который может оказаться еще хуже. Революция в России после войны рассматривается здесь как нечто неизбежное. Она может произойти еще раньше. Бриан также думает, что если обнаружится соглашение реакционеров с немцами, то армия воспрепятствует Этому.

22 августа. Положение дел в России и победы реакционеров вызывают здесь большое беспокойство. Я не допускаю, чтобы народ и армия позволили императору броситься в объятия Германии.

24 августа. Здесь сильно нервничают по поводу так называемой германской партии в Петербурге, стоящей у власти, и из-за возможной склонности России к миру на умеренных условиях. Русская цензура разрешает опубликование германофильских и антибританских мыслей. X. подтверждает мою уверенность в том, что, если стоящие сейчас у власти в Петербурге круги обнаружат склонность пойти на соглашение с Германией, вместо того чтобы разгромить ее, русский народ и русская армия воспрепятствуют этому, даже если бы для этого потребовалось удалить императора и поставить на его место другого.