За колымским перевалом - [118]
Гончаренко хотел забросить мешочек за спину, но Таня цепко ухватилась за лямки.
— Пусти! Одурел? Я сама понесу!
— Спокойно, Татьяна! Относилась!
— Слушай, Зятек, — пробормотал Обойшев, избегая глаз Тани, — зря ты все это затеял. Мы же договорились…
— Умолкни, интеллигент!
Обойшев двинулся навстречу Гончаренко. Тот сунул руку в карман и глухо прошепелявил:
— Дурак! Она же мне долг вернула. Помнишь ту банку на шестом полигоне, под шлюзом промприбора? Это же она ее прихватила. Не так ли, Татьяна Павловна? — Гончаренко пристально поглядел на пылающее лицо девушки. — Ты не буянь, девочка, и моли бога, чтобы у нас все получилось, как мы наметили. Иначе тебе скучно будет. А ну, бегом!
Не помня себя, Таня вскрикнула и в исступлении стала бить его маленькими кулачками, пытаясь угодить в лицо. Гончаренко, хихикая и удивленно хлопая ресницами, медленно отступал, и вдруг расхохотался.
— Во дает! Шальная девка!
Выбрав момент, он схватил руку Тани и вывернул ее. Таня ойкнула и тут же почувствовала сильный удар по затылку. Очнувшись, она услышала приглушенный голос Гончаренко, затем ощутила хлесткие удары по щекам.
— Просыпайся, девочка! Чего топчешься, как гусак! — вдруг заорал он на Обойшева. — Кидай ее себе на горбяку и пошел! Давай, пока обоих не прикончил!
…Жарченко с вершины сопки посмотрел вниз и увидел на опушке, реденького лесочка несколько человек. Он быстро перевалил через плоскую вершину и помчался по склону, скрываясь за выступом острой гряды. Внизу свернул влево к небольшой рощице и остановился на краю обрыва. Осторожно выглянул из-за толстой лиственницы. Рассчитав место спуска, оттолкнулся, на ходу перехватывая карабин за ствол. Выскочил он на берег ключа в тот момент, когда Гончаренко пытался связать ноги Тани, сопротивлявшейся из последних сил. Старатель услышал шум за спиной, быстро обернулся, хотел откинуться назад, но в этот момент Жарченко взмахнул карабином и ударил его по спине. Гончаренко вскрикнул, нелепо дернулся телом, раскинул руки и медленно переломился. Жарченко снова взмахнул карабином и что было сил ударил. Старатели ткнулся лицом в снег. Из кармана полушубка вывалился пистолет. Жарченко подхватил его и двинулся к Обойшеву. Увидев приближающегося директора, тот прыжком отскочил в сторону и бросился бежать, увязая в глубоком снегу, Жарченко нажал на спусковой крючок. Гулко прокатился выстрел. С деревьев посыпались комья снега.
— Ложись!.. — яростно крикнул Жарченко.
Обойшев ничком упал в снег. Жарченко подошел и, еле сдерживая желание всадить ему в голову всю обойму, пнул ногой.
— Забрось, калека, руки за спину, — Жарченко поднял ремень, которым Гончаренко пытался скрутить нога Тани. Обойшев шевельнулся, — Дежи, мразь, если не потерял, интереса к жизни. — Жарченко туго стянул обе руки Обойшева ремнем. — Лежи!
— Я замерзну! — прохрипел Обойшев, выплевывая снег.
— Кому твоя собачья жизнь теперь нужна?
Жарченко вернулся к дереву, около, которого сидела на снегу Таня. Поднял ее, она боялась открыть глаза.
— Все страшное позади, Танюша. Идти можешь?
Таня пыталась шагнуть, но ослабевшие ноги не подчинились ей — она снова опустилась на снег.
— Я отдохну немножко, — сказала она и виновато посмотрела на Жарченко. Он легко поднял ее, прижал к себе и заглянул в глаза.
— Не надо, Петр Савельевич, — Таня ткнулась носом в его щеку. — Я сама пойду.
Смелеков пытался по рации переговорить с прииском «Восточный». Проходимость была настолько плоха, что он мог разобрать только отдельные слова, скорее обрывки их. В кабинет вошел Десницкий, представлявший на конференции обком партии.
— Шел по поселку, — он устало повалился в кресло, — смотрю;—свет в кабинете.
— Не могу пробиться на прииск. Пойдем поужинаем.
Десницкий, не открывая плотно сжатых век, отрицательно покачал головой.
— Нервничаешь? — неожиданно спросил он.
— Я?.. — Смелеков положил телефонную трубку. — Очень! — Он встал, прошелся по кабинету. — Наверное, наивно было рассчитывать сразу получить ясную, четкую перспективу на завтра. Но вот люди меня очень тревожат. Почему они молчат? Неужели они настолько придавлены авторитетом этих геологических зубров? Или настолько запутаны в прошлые годы, что не способны отстаивать собственное мнение? А может правы Зенкевич и Лисянский, и я ломлюсь в открытую дверь?
— Во-первых, не паникуй, ничего страшного не произошло. Во-вторых, не расслабляйся. Для тебя это смерти подобно. Где твои Жарченко и Пеньковский? Нужен толчок. Обстановка в районе накалена. Этот накал чувствуется и там, в зале. Ты прислушивался к реакции геологов? Котел! Вода кипит, пар идет. Надо приоткрыть краник.
Смелеков снова схватил трубку и тут же бросил ее.
— В том-то и дело, что я не знаю, что с ними? Где они сейчас? Неужели не подтвердилось предположение Пеньковского?
В кабинет заглянул Кубашов.
— Не помешаю?
— Заходи, — пригласил Смелеков. — Не могу дозвониться до прииска.
— Я был на подстанции. Удалось выйти на прииск по ВЧ. Жена Жарченко передала через дежурного электрика, что он уехал на участок разведки и еще не вернулся.
— Что там могло случиться? — Смелеков несколько раз прошелся по кабинету, нервно постукивая кулаком по ладони.
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.