За и против кинематографа. Теория, критика, сценарии - [56]
Некоторые фразы, произносящиеся на фоне белого экрана (цитаты из «Завываний…») должны быть по звуковой интенсивности заметно ниже, чем сам комментарий: более приглушенные, становящиеся ещё тише.
Для диалогов, заимствованных из других фильмов, сохраняйте их внутренние изменения звука, но приглушите немного периодически возникающие в них акценты, дабы они не оказались сильно отдалёнными от уровня комментария.
Музыка: обычная, достаточно громкая. Моментальное затихание в конце каждой вставки.
Заметка об использовании заимствованных фильмов
Что касается заимствованных фильмов, то есть фрагментов других кинолент, добавленных в мои фильмы – преимущественно в «Общество спектакля» – (здесь я в первую очередь имею в виду те фрагменты, которые прерывают и подчёркивают собственными фразами текст закадрового комментария, представленный в книге), то следует заметить:
Как можно прочесть в статье «Методика detournement»>1: «Необходимо представить такой пародийно-серьёзный уровень, где накопление реверсированных элементов… позволит выйти на более высокую стадию».
Detournement не был врагом искусства. Врагами искусства были скорее те, кто не хотел иметь в виду полезные уроки «дегенеративного искусства».
В фильме «Общество спектакля», таким образом, фрагменты (художественных) фильмов, реверсированные мной, используются не как критические иллюстрации искусства зрительского общества, в отличие, например, от документальных фильмов и новостных выпусков. Наоборот, эти заимствованные художественные фильмы, будучи чужаками для моей ленты и одновременно будучи помещёнными в неё, используются вне зависимости от их предыдущих смыслов для демонстрации ниспровержения «художественного ниспровержения жизни».
За пеленой спектакля реальная жизнь была заточена в загробный мир экрана. Я намеревался «экспроприировать экспроприаторов». «Джонни Гитара» воскрешает в памяти истинные воспоминания о любви, «Жестокий Шанхай» – о других обстановках, полных приключений, «По ком звонит колокол» – о побеждённой революции. Кадры вестерна «Рио-Гранде» служат напоминанием об исторических действиях и идеях в целом. «Господин Аркадин» напоминает о Польше; о подлинной жизни. Русский фильм, вмонтированный в повествование, также некоторым образом напоминает о революции. Американский фильм о Гражданской войне (об офицере Кастере) служит напоминанием обо всей классовой борьбе XIX столетия и даже о её будущем.
Кинолента “In girum… ” обладает несколькими важными отличительным особенностями: я лично снял часть изображений, я написал текст непосредственно для этого фильма, в конце концов, фильм повествует не о спектакле, а о реальной жизни. Фильмы, прерывающие повествование, призваны поддерживать его в позитивном ключе, даже если в этом есть частичка иронии (Ласенер, Дьявол, фрагмент из Кокто или уничтожение отряда Кастера). «Атака лёгкой кавалерии»>2 служит крайне грубому и хвалебному отражению действий Ситуационистского интернационала на протяжении дюжины лет.
И разумеется, использование музыки (несмотря на то, что, подобно всем остальным элементам, оно также было инвертировано, хотя и будет восприниматься всеми зрителями в привычной роли) всегда имеет позитивный, «лирический» замысел и никогда не служит достижению эффекта отстранения>3.
31 мая 1989 г.
[Заметка о фильме “In girum imus nocte et consumimur igni” ]
Необходимо, чтобы этот второй фильм>1 (особенно поскольку он в достаточной мере «субъективно-лиричен») также имел ярко выраженный элемент политической критики (крайне подрывной и шокирующей). Например, в кошмаре современного общества, его позорных страданиях (домах, пище, заблуждениях и неврозах), в их жизненной среде, их высказываниях, их мыслях (что-то вроде «О нищете среды обитания»>2, в жанре заметок Алисы…).
Переход может быть следующим: как течение времени привело нас в изменившийся мир, «хорошие» и «плохие» аспекты этого:
1) хорошее: я передал своей эпохе страсть к разрушению;
2) плохое: насколько этот мир уродлив (что и является причиной критики).
Например, показать, что речь идёт уже не об эстетике.
Эксперты критикуют или успокаивают.
Но их иллюзии: как они думают, верят, любят…
Зрители (позорные пролетарии нового мира) не имеют даже прошлого.
Примечания и комментарии
Асгер Йорн. Ги Дебор и проблема проклятия (перевод Э. Саттарова).
Асгер Йорн (наст, имя Асгер Олуф Йоргенсен, 1914—1973) – дат. художник, один из основателей международного авангардного движения «КоБрА», существовавшего с 1948 по 1951 г. (среди его участников – художники Пьер Алешинский, Карел Аппель, Констан Ньювенгаус, Кристиан Дотремон, Тео Волверкамп, Оливье Стребель и др.). В 1953 г. участвовал в создании другой художественной группировки – Международного движения за имажинистский Баухаус (в ней состояли Джузеппе Пино-Галлицио, Паоло Симондо, Энрико Баж и др.), а позднее стал одним из лидеров Ситуационистского интернационала (покинул организацию в 1961 г.). Является автором множества работ в области пластических искусств, а также проявил себя как теоретик искусства (его самый известный труд в этой области – книга «За форму», 1958); также считается изобретателем трёхстороннего футбола. В Силькеборге (Дания) действует музей Йорна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Более чем уверен, что появление этих комментариев будут приветствовать от силы пятьдесят или шестьдесят человек; вряд ли они будут интересны кому-либо ещё, особенно принимая во внимание то время, в котором мы живём, а также вес выставленных на обсуждение вопросов. Хотя, конечно, в некоторых кругах меня признают авторитетом. При этом не стоит забывать, что добрая половина всей заинтересованной публики будет состоять из людей, которые посвятили себя служению господствующей системе спектакля, в то время как другая половина упорно пытается эту самую систему разрушить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые на русском языке публикуются декларации и статьи автора "Общества спектакля" философа, революционного деятеля, кинорежиссёра Ги Дебора (1931–1994). Материалы охватывают практически весь период его творчества: время Леттристского интернационала (публикации в "Internationale lettriste", "Potlatch" и др.), время Ситуационистского интернационала ("Internationale situationniste" и др.) и последние годы. Тексты сопровождаются подробными комментариями.
«У великого искусства ужасные манеры!» С первых строк этого драматичного повествования становится очевидно: знаменитый историк и популяризатор науки Саймон Шама не намерен примерять на себя роль авторитетного музейного гида, неспешно ведущего от шедевра к шедевру доверчивую группу жаждущих прикоснуться к прекрасному. А потому не надейтесь на легкую прогулку по музейным залам – вместо нее эксцентричный провожатый, ни секунды не помешкав на пороге, просто втолкнет вас в двери мастерской, где в этот самый момент является на свет одно из самых значимых произведений искусства.
«…Прошло более 70 лет после окончания Великой Отечественной войны, заросли окопы и поля сражения, но память человеческая хранит сведения о воинах, положивших свою жизнь, за Отечество. Им было суждено много сделать для страны и своего народа. Евгений Вучетич – воин, гениальный скульптор XX столетия – это сделал.Он сохранил своими произведениями, своим талантом память о войне, о жизни, о подвигах предыдущих поколениях человечества, размышляя о великом завоевании народа.Скульптура «Родина-мать зовет» признана мировым шедевром.
Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.
Эта книга о памятнике мирового значения в Крыму – античном городе Херсонесе (на окраине современного Севастополя). Херсонес Таврический уникален: на маленькой (всего 40 га) территории бывшего города, в его руинах и в земле оказались законсервированы свидетельства двух эпох, двух мировых цивилизаций – античной и византийской.В книге рассказано об архитектуре и искусстве античного Херсонеса (конец V в. до н. э. – IV в. н. э.). Ее авторы – искусствоведы, многие годы работавшие в Херсонесском музее-заповеднике, на месте изучившие его замечательные памятники.Книга рассчитана как на специалистов, так и на массового читателя, на всех, кто интересуется искусством и историей.
Книга посвящена ярчайшему явлению в российском андеграунде – декадентскому движению «Бархатное подполье», которое в 2015 году отмечает 10-летний юбилей. Фестиваль «Бархатное подполье» в нулевых стал самым загадочным и богемным мероприятием Москвы, породив массу последователей, в том числе в Москве, Воронеже, Санкт-Петербурге.Перед вами увлекательный рассказ об истории фестивалей и салонов, закулисных интригах и тайной жизни участников «Бархатного подполья», публикуемые впервые воспоминания, редкие фотографии, афиши и многое другое.Издание дополнено искусствоведческими статьями, посвященными таким важным для «Бархатного подполья» понятиям, как «декаданс», «эскапизм», «дендизм».
«Пятого марта в Академии художеств открылась вторая выставка «Общества выставок художественных произведений». С грустными размышлениями поднимался я по гранитным ступеням нашего храма «свободных искусств». Когда-то, вспомнилось мне, здесь, в этих стенах, соединялись все художественные русские силы; здесь, наряду с произведениями маститых профессоров, стояли первые опыты теперешней русской школы: гг. Ге, Крамского, Маковских, Якоби, Шишкина… Здесь можно было шаг за шагом проследить всю летопись нашего искусства, а теперь! Раздвоение, вражда!..».
Юрий Николаевич Марр (1893–1935), сын академика Н.Я. Марра, при жизни был известен лишь как специалист-востоковед, занимавшийся персидским языком и литературой. В 1970–1990-е годы появились первые публикации его художественных текстов, значительная часть которых относится к футуристическому и постфутуристическому направлениям в литературе, имеет очевидную близость как к творениям заумной школы и Обэриу, так и к традициям русской сатирической и лубочной поэзии. В этом издании собран основной массив его литературных сочинений (стихи, проза, пьесы), большинство из них воспроизводится впервые.
Юрий Николаевич Марр (1893–1935), сын академика Н.Я. Марра, при жизни был известен лишь как специалист-востоковед, занимавшийся персидским языком и литературой. В 1970–1990-е годы появились первые публикации его художественных текстов, значительная часть которых относится к футуристическому и постфутуристическому направлениям в литературе, имеет очевидную близость как к творениям заумной школы и Обэриу, так и к традициям русской сатирической и лубочной поэзии. В этом издании собран основной массив его литературных сочинений (стихи, проза, пьесы), большинство из них воспроизводится впервые.
Дадаистский роман французского авангардного художника Франсиса Пикабиа (1879-1953). Содержит едкую сатиру на французских литераторов и художников, светские салоны и, в частности, на появившуюся в те годы группу сюрреалистов. Среди персонажей романа много реальных лиц, таких как А. Бретон, Р. Деснос, Ж. Кокто и др. Книга дополнена хроникой жизни и творчества Пикабиа и содержит подробные комментарии.
Заумно-клерикальный и философско-атеистический роман Хуго Балля (1886-1927), одно из самых замечательных и ярких произведений немецко-швейцарского авангарда. Его можно было бы назвать «апофеозом дадаизма».