За гранью - [136]

— Еще бы не обратить, — усмехнулся седой. — Знаешь ли, то, что мы тогда пережили в Вильнюсе, не забывается. Так же, как теперь все, кто брал «Норд-Ост» — не забудут.

— Да вообще ни один бой, наверное, не забудешь, — предположил Клоков.

Собеседники согласно кивнули, подтверждая правоту Сергея.

Ирина между тем принесла на столик приборы, плетеную хлебницу с кусочками нарезанной буханки, а во второй заход — бутылку с бело-голубой этикеткой и три маленьких рюмочки — под водку.

— Так, Валерий, разливай по первой.

— Ждать салат не будем?

— Чего тут ждать…

— Тоже верно…

Седой аккуратно разлил прозрачную жидкость по рюмочкам.

— Ну, товарищи офицеры, давайте вспомним… Друга, боевого товарища, командира… В общем, за Балиса — не чокаясь…

Несколько мгновений все помолчали.

— А Вы его с детства знали? — поинтересовался Анатолий у Клокова.

— С первого класса вместе учились, — ответил Сергей. — У меня отец как в сорок седьмом в Вильнюс приехал, так там и остался. Я себя в детстве коренным вильнюсцем считал. А Бинокля как раз — нет, да он и сам Питер не меньше Вильнюса любил. Каждое лето в сентябре обязательно рассказывал, как он там, у деда, отдыхал. Ирмантас Мартинович в Вильнюс переехал только в семьдесят шестом, у него как раз юбилей был. А Балис в тот год еще в Севастополь ездил, все уши потом про ту поездку прожужжал.

Клоков улыбнулся, вспоминая детство.

— Да, классная была у нас компания… А теперь как разметало…

— А кстати, кто теперь где? — поинтересовался седой.

— Кто где, — снова улыбнулся Клоков. — Гурский еще в девяностом на историческую родину рванул, в Холоне сейчас живет, программист. Мишка Царев — в Киеве, в биохимики переквалифицировался, длину ДНК меряет. Макс Клюгер — в Ростове, ездил к нему в прошлом году, пока здоровье позволяет — летает. Обратно он меня в Москву вез. Звучит: "Командир корабля пилот первого класса Максим Адольфович Клюгер и экипаж приветствуют вас на борту нашего самолета".

Представив себе такое объявление по воздушному лайнеру, Валерий и Анатолий расхохотались, а Клоков продолжал:

— Дэйвид Прейкшайтис стал врачом, иногда пишет мне из Каунаса, Иво Рооба в Таллин перебрался, он же эстонец. Стал менеджером по продажам компьютеров, в Москву пару лет назад приезжал на выставку, встречались. Ну и Шурка Царьков теперь где-то в Сибири, футболистов тренирует.

Воспоминания были прерваны появлением Ирины, подавшей салат.

— Хорошая компания, — вернулся к разговору седой, когда официантка отошла. — У вас в классе что, одни мальчишки, что ли были?

— Да нет, девчонки, конечно тоже. Только сначала нам было не до них, а потом им уже не до нас. Про девчонок мне легче рассказать про выпуск через год после нас. Правда, их разметало посильнее… Нора Тракине аж в Веллингтоне теперь живет и зовется Норой Пламмер.

— Эх ты, — не удержался Валерий. — Это где ж ее с мужем жизнь свела?

— В Вильнюсе, в Вильнюсе… На какой-то сельскохозяйственной презентации.

— Вот ведь поворот, — покачал головой Анатолий. — Сходила на презентацию — и вперед, на другой конец земного шара.

— Мир тесен, — наставительно произнес седой. — Ладно, давайте-ка по второй. За Маргариту. Я ее, правда, не знал, Толя тоже. Но любили они друг друга — это точно. Дай Бог всем супругам такой любви.

И снова не чокаясь, молча выпили. Слышно было, как рассчитывались покидающие кафе инженеры.

— Давайте-ка с закуской, — предложил генерал, пододвигая к себе салатницу, — это в двадцать-тридцать можно хоть литр без закуски усосать. А мне уже…

— Ладно, не надо прибедняться, — несколько недовольно пробурчал Клоков, так же приступая к салату. — Если надо, то, наверное, и сейчас литр тебя с ног не свалит.

Анатолий спешно нагнулся, чтобы начальник не заметил его улыбку.

— Именно, что "если надо", — наставительно заметил седой. — А сюда мы пришли все же Балиса вспомнить, а не нажраться. Хотя, иногда как вспомню те дни, и хочется надраться по черному.

— Из-за Балиса?

— Не только… И из-за Виктора тоже… Наивные мы тогда были, верили…

— А сейчас не веришь? — поинтересовался Сергей.

— А сейчас — как у Высоцкого:

"Надеемся только на крепость рук,

На руки друга и вбитый крюк,

И молимся, чтобы страховка не подвела…".

Такие вот дела… А тогда доверчивые были слишком… Вот и получилось, что кто-то руки друга не дождался. Не потому, что боялись, не потому, что друзьями плохими были… Потому что верили, что за нас это сделают другие, кому положено… А сейчас я вот их, — генерал кивнул на Бреднева, — другому учу.

— Своих прикрываем сами. До конца операции, — откликнулся тот.

— Верно. Не уйди бы я тогда от телецентра — хрен бы Виктора кому-то оставили. И Балиса бы с семьей сами вывезли.

— Ты же рассказывал, что ему предлагали…

— Предлагали… Толку-то… Не предлагать, делать было надо… Никто ведь и подумать не мог, что так все обернется. Как же эти сволочи быстро до него добрались…

— Самое странное, — задумчиво заметил Клоков, — до сих пор никто не знает, кто это делал. Рома, сестра Балисова…

— Рома? — удивился Бреднев.

— Обычное литовское имя, ее так в честь бабушки назвали, — пояснил Сергей. — Так вот, она замужем за каким-то большим человеком в их армии, короче, выясняли там втихаря, что и как. Получается — все не при чем, никто ничего о Балисе вообще не знал.