За гранью дозволенного - [31]

— Сэр, какой номер вы набираете? Могу ли я вам помочь?

— Вы не можете, — спокойно сказал он и повесил трубку.

«Ты вернёшься, — думал он. — У тебя нет другого выбора».

И в самом деле, его окружали вещи, необходимые ему, Джулии, детям. Мебель. Одежда. Фотографии. Игрушки. Видео. CD. Эти ценные моменты, эти бесценные вещи — доказательство значимости их существования.

Ты вернёшься.

Ради них он должен был собраться. Он должен был контролировать себя, оставаться спокойным, иначе они могли бросить его снова.

Одна вещь поможет, знал он. Просто расслабься.

Ощутил усталость, потёр глаза, почти бесшумно прошептал мантру своего отца — слова старика успокаивали его мальчишкой, утешали встревоженный ум: «Сформулируй план игры, разработай стратегию и не беспокойся».

Он может провалить последний экзамен.

Он может плохо играть во время бейсбольной практики.

Он может случайно переехать соседскую собаку.

«Не тревожься…»

Его могут заподозрить в убийстве, которого он не совершал.

«Не переживай, парень, — всегда советовал отец. — Пойди на улицу, подыши свежим воздухом. Прочисти мозги. Сформулируй план игры…»

Значит, вот что он станет делать. Но сначала примет горячий душ и побреется. Затем он сможет ехать — вести «мазду», прочищать себе голову, посматривая время от времени в зеркало заднего вида на сияющий, прекрасный день.

Он ухватился за руль так, что костяшки пальцев побелели.

Несколько миль синий вэн следовал за ним, зачастую прибавляя скорость и опасно касаясь бампера «мазды». Однако это не Росас следовал за ним, разве что детектив прибегнул к утомительной маскировке — густые чёрные волосы, борода, очки, похоже индеец. На самом деле, насколько он мог судить, это не был кто-то из полицейских, которых он видел вчера в доме. Даже если так, он ожидал, что будут ещё машины, машины, которые остановят его с сиренами. Когда вэн исчез на шоссе, свернув неожиданно на боковую дорогу, хватка ослабла. Он посмотрел в зеркало заднего вида, высматривая такие же вэны или полицейские машины без опознавательных знаков, хотя ничто не привлекло его внимания, обычное шумное обеденное движение.

Вскоре и он исчезнет, даст газу, вернётся на боковую дорогу, въехав на парковку торгового центра «Дел-Рей». Хотя не тревога загнала его внутрь кондиционируемого магазина, где он протискивался мимо подростков, супружеских пар, бодрых пенсионеров; скорее, неутомимый солнечный свет (такой сияющий и мощный, каким-то образом говорящий о том, как мало энергии у него осталось) согнал его с шоссе, из успокаивающей «мазды», провёл сквозь раздвижные двери магазина. Потому что здесь он мог оставаться неузнанным, среди незнакомцев, которые заняты своими собственными делами — праздными покупками, разглядыванием витрин. Перебирая диски «Удивительных открытий», он задержался на тех, которые, как ему подумалось, могли бы порадовать его детей.

И тем не менее — несмотря на то, каким невидимым он себя изначально ощущал, — оставались сомнения, он был настороже, пристально глядел на каждого, кто приближался или проходил мимо.

Может быть, утомление и страх видны на его лице? Может быть, люди догадываются, что он не такой, как они, что, если бы солнце могло светить сквозь крышу, они бы поняли, что он самозванец?

Было невозможно думать ясно, очистить свой разум. Так же как и дома, он мерил шагами торговый центр, двигался по кругу, и каждый новый шаг казался труднее предыдущего. На мгновение он уселся измождённый у фонтанчика с водой, голова постепенно опустилась; затем он снова ожил, слабо глотнул воздух и беспокойно поднялся.

— С вами всё в порядке? — спросил откуда-то сзади подросток.

Он не обернулся.

— Я в порядке, — ответил, убыстряя шаг.

— Он замученный, — заметил другой подросток.

Недалеко от продуктовых рядов испанка среднего возраста смотрела на него, пока он проходил мимо, её взгляд был пристальным и пронзительным. Не оглядываясь, он чувствовал, что её глаза всё ещё следят за ним, потому что в том направлении, куда он шёл, больше ничего не было.

«Что такое? — думал он. — Что ты знаешь обо мне?»

На скамейке, стоявшей между «Радиокиоском» и магазином «Гэп», пожилая пара просматривала секцию ежедневных газет, оба посмотрели на него, когда он подошёл ближе, — стоическое выражение лиц сменилось озадаченностью, когда он прошёл мимо.

«Что вы прочитали? Что вы думаете, что знаете?»

Он, спотыкаясь, пошёл дальше, проталкиваясь вперёд и осознавая, что торговый центр — неправильное место для пребывания (он не годится для того, чтобы стать поистине безымянным, совершённым незнакомцем).

Кто ещё на него глазеет? Кто тайком бросает взгляды, кто шепчется, кто показывает пальцем ему в спину?

Мимо обменного пункта.

Мимо «Индивидуального подхода».

Мимо «Сирз», где они с Джулией разок купили увлажнитель воздуха.

— Джули…

Как ему хотелось вернуться домой, вернуться и обнаружить, что она с детьми ждёт его. Голова кружилась, он обвинил себя в том, что не раскрыл её письмо, он испугался того, что могло дать ему единственную надежду. В конечном итоге, она была его женой и любила его. Она сказала ему это двумя днями раньше, поцеловав, прежде чем сказать: «Я люблю тебя». Более того, это было то, что она точно упомянула бы в письме, как это бывало в предыдущих записках: «Люблю тебя. Джулия».