За городом - [21]

— Помнится, вы говорили, папа, — заметила Клара, — что она — тип женщины будущего.

— Мне приятно слышать, что вы говорите такие умные речи, мои милые. Разумеется, я думаю, что она — такая женщина, которая может служить вам образцом. Чем больше вы с ней сблизитесь, тем мне будет приятнее.

— Значит, дело решено, — сказала с важностью Клара, затем разговор перешел на другие предметы.

Все утро молодые девушки сидели у миссис Уэстмакот и набирались самых крайних взглядов относительно обязанностей одного пола и тирании другого. Ее идеалом было абсолютное равенство во всем, даже в мелочах. Довольно этих криков попугаев о том, что несвойственно женщине и девушке. Все это было выдумано мужчиной для того, чтобы напутать женщину, когда она подходила слишком близко к его заповедным владениям. Всякая женщина должна быть независима. Всякая женщина должна избрать какую-нибудь профессию и подготовиться к ней. Это было обязанностью женщин насильно идти туда, куда не желали их допустить. Стало быть, они были мученицами в этом деле и пионерами для их более слабых сестер. Почему должны быть их вечным уделом корыто для стирки белья, иголка и расходная книга? Разве они не могут добиться чего-нибудь высшего — докторской консультации, профессии адвоката и даже церковной кафедры? Миссис Уэстмакот, сев на своего конька, позабыла даже и о прогулке на велосипеде, и ее две прекрасные ученицы подхватывали каждое ее слово и каждый намек с тем, чтобы впоследствии приложить все это к делу. После полудня они отправились за покупками в Лондон, а к вечеру на дачу доктора были доставлены какие-то странные свертки.

План был совсем готов, следовало только привести его в исполнение, и у одной из заговорщиц был веселый и торжествующий вид, тогда как другая была в нервном и тревожном состоянии.

Когда на следующий день утром доктор сошел вниз, в столовую, то он удивился, увидав, что его дочери встали раньше его. Ида сидела у одного конца стола, на котором стояли перед ней спиртовая лампа, какой-то изогнутый стеклянный сосуд и несколько флаконов. В этом сосуде что-то сильно кипело, между тем как всю комнату наполнял какой-то ужасный запах. Клара развалилась на одном кресле, положив ноги на другое, с книгою в синем переплете в руках и огромною картою Великобритании, разложенною на коленях.

— Это что такое? — воскликнул доктор, щурясь и нюхая. — А где же завтрак?

— О, разве ты не заказывал его? — спросила Ида.

— Я! Нет. Почему это я должен заказывать?

Он позвонил.

— Отчего ты не накрыла на стол для завтрака, Джэн?

— Извините, сэр, но мисс Ида занималась на этом столе.

— О, да, конечно, Джэн, — сказала молодая девушка совершенно спокойным тоном. — Я очень сожалею, что так вышло. Через несколько минут я кончу и уйду отсюда.

— Но скажи, ради Бога, что такое ты делаешь, Ида? — спросил доктор. Запах самый отвратительный. Ах, Господи, посмотри только, что ты сделала со скатертью. Ведь ты прожгла на ней дыру.

— О, это кислота, — отвечала Ида самым довольным тоном. — Миссис Уэстмакот говорила, что ею можно прожечь до дыр.

— Ты могла бы поверить ей на слово и не производить опытов, — сказал ее отец сухим тоном.

— Но вот посмотрите, папа! Посмотрите, что говорится в книге "Человек, занимающийся наукой, не должен ничего принимать на веру. Над всем нужно производить опыты". Вот я и сделала опыт.

— Конечно, ты сделала. Ну, пока завтрак еще не готов, я просмотрю "Times". Ты не видала газеты?

— "Times"? Ax, Господи, да ведь она у меня под спиртовой лампой. Я боюсь, не попала ли на нее тоже кислота. Газета что-то отсырела и порвана. Вот она.

Доктор с печальным лицом взял испачканную газету.

— Кажется, нынче все идет вкривь и вкось, — заметил он. — Почему это ты вдруг так полюбила химию, Ида?

— О, я стараюсь сообразоваться с тем, чему учит миссис Уэстмакот.

— Хорошо! Хорошо! — сказал он, хотя уже не таким искренним тоном, как накануне. — Ах, вот, наконец, и завтрак!

Но в это утро ни в чем не было удачи. Яйца были поданы без ложечек, поджаренные ломтики хлеба подгорели, мясо пережарено, а кофе смолот слишком крупно. Кроме того, этот ужасный запах, распространившийся по всей комнате, отравлял всякий кусок.

— Я не хочу мешать вам учиться, Ида, — сказал доктор, отодвигая свое кресло, — но я думаю, что было бы лучше, если бы ты делала твои химические опыты попозже.

— Но миссис Уэстмакот говорит, что женщины должны вставать рано и работать до завтрака.

— Но тогда они должны выбрать не столовую, а какую-нибудь другую комнату. — Доктор начинал сердиться. Он подумал, что если немножко погуляет на чистом воздухе, то это его успокоит. — Где мои сапоги? — спросил он.

Но их не оказалось в углу у его кресла. Он искал их по всей комнате, и ему помогали в этом три служанки, которые нагибались и смотрели везде — и под книжными шкапами, и под комодами. Ида опять вернулась к своим занятиям, а Клара к своей книге в синем переплете; они сидели, погруженные в свое дело, не обращая ни малейшего внимания на возню и шум в комнате. Наконец, громкие радостные восклицания возвестили о том, что кухарка отыскала сапоги, которые висели в передней на вешалке вместе со шляпами. Доктор, весь раскрасневшийся и запыхавшийся, надел их и поспешил присоединиться к адмиралу для утреней прогулки.