За горизонт - [27]

— Экипаж, в машину, — подсаживаю мелочь в кабину.

Хм, что с собаками делает животворящий кусок сырой баранины, сожранный на ужин — Муха запрыгивает в кабину, едва я открываю правую дверь. Чувствуется мощь в собаке.

Холодный мотор чихает солидным облаком дыма, секунд через десять под крышей заводят свою прощальную песню вытяжные вентиляторы. Ворота с печальным скрежетом откатываются в сторону, намекая — пора ехать. Закладываю дугу в проём ворот.

— Направо по диагонали, — незнакомый голос, из громкоговорителей, напутствует в дальнюю дорогу. Не Татьянин голос, и не Руслана, видимо другая смена заступила.

Подруливаю к указанным воротам. Над воротами, красный свет сменяется зелёным, створки ворот уже гостеприимно раскрыты.

— Посмотрите на солнышко, — детям передалась меланхолия моего настроения.

Все вместе щуримся на диск холодного, осеннего солнца, периодически ныряющего в тяжелые облака. Мир вокруг блекнет и теряет краски: серый бетон дорожного покрытия, темно–коричневые стены старых фабричных корпусов, свинцовое питерское небо и полумгла за открытыми воротами. Где–то совсем рядом басовито гудит тепловоз, и стучат на стыках рельсов вагоны, наводя на мысли о том, что снабжение за «ленточкой» осуществляется не только автотранспортом.

Перед смертью не надышишься, последний шаг делать все равно придется. Закрываясь, створки ворот тушат последние, пусть и минорные, но такие родные краски этого мира. Вот и все, что–то сейчас будет. Меня слегка колбасит, страхи и сомнения накатываются неприятной волной. Вдох–выдох — поздняк метаться, загоняю эмоции в дальний угол сознания и осматриваюсь по сторонам.

Крашеные серой краской, кирпичные стены и потолок, бетонный пол, впереди металлическая платформа. Металл платформы матово–блестящий, как бывает на свежих, не успевших окислится срезах. За платформой металлическая арка с кучей развешанных по ней непонятных приборов. Судя по толщине подведённых кабелей, энергопотребление у арки, как у башенного крана. Шланги гидравлики, по сечению не уступают силовым кабелям. Воздух в рамке слабо мерцает — как над асфальтом в жару, возможно там действительно жарко, скоро узнаем, насколько.

Из двери в боковой стене появляется взлохмаченный парень в синем комбинезоне, опускаю стекло.

— Здорова, я Харон, — запрыгнув на подножку, представляется лохматый.

— Сам придумал или подсказал кто?

— Что у тебя там? Айдишники давай, — парень игнорирует мое замечание и просовывает башку в кабину.

М–да. Друг, ты бы хоть иногда голову мыл. Да и юмор у тебя не к месту.

— Собака, дети, — протягиваю Ай–Ди.

— Значит, так. Слушай сюда. Сидите спокойно, не шевелитесь, это не больно. Глаза лучше закрыть. Массу с аккумулятора можешь скинуть по–быстрому? Собаке скомандуй, чтобы тихо сидела, или могу снотворного выдать.

— Справлюсь. Массу отрублю, не вопрос, — нажимаю на кнопку отключения массы, свет в машине гаснет, стрелки приборов ложатся на ноль. Дизель, как ни в чём небывало продолжает тарахтеть на холостом ходу, ему отсутствие электричества не помеха.

— Раз понял, заезжай на платформу, как коснёшься отбойников глуши мотор. На той стороне сразу заводи и съезжай, — лохматый исчезает в двери.

Сдаю вперед до касания бампером отбойников. Глушу мотор.

В платформе под машиной лязгает что–то металлическое, помещение заливает противный свист.

— Держи Ай–Ди, — вернувшийся парень протягивает наши документы. — Минута до перехода, — лохматый нахлобучивает наушники и снова скрывается за дверью. Свист нарастает.

— Глаза закрыли. Расслабились. Не боимся ничего, папа с вами, — во что же я всё–таки влип? Муха! Лежать! Место! — пытаюсь переорать свист. Муха нервничает, однако, команду выполняет — хорошо тебя выдрессировали.

Потоки воздуха в рамке превращаются в колышущееся зеркало, в котором отражается лупоглазая морда «Робура», я и дети за лобовым стеклом. Свист уходит в ультразвуковой диапазон. Глажу нервничающую Муху по морде.

Рамка с мерцающим, зеркалом начинает наползать на платформу. Снимаю руку с собачьей морды. Неуловимый миг и зеркало проникает в кабину, потом я исчезаю в нем.

Пытаться передать ощущения от перехода — бесполезное занятие. Понять, что есть переход можно — только испытав лично.

Точка отсчета. База Ордена. 38 число, 8 месяц, 16 год.

— Ну, блин, приехали, — выпустив воздух из лёгких, открываю глаза. Закрыл таки в последний момент. И заодно забыл, как дышать.

— Рррруууу, — подает голос Муха.

— И не говори. Сам обалдел, — соглашаюсь с собакой.

Не обманули. Адреналинчик шалит в организме, кисти до белизны стиснули руль. Расслабляю мышцы — так и до судорог недалеко.

Вот, блин, еще и губу прикусил, сплевываю сгусток крови на бетон пола. Хм, боковое стекло я так и не поднял. В открытое окно тянет пыльным, горячим, но в то же время, неестественно свежим воздухом.

Ну, это как раз понятно — озон выделяется, либо в процессе перехода, либо при работе аппаратуры портала.

Пока в голове хаотичными табунами скачут мысли, осматриваюсь на предмет — куда же меня вывела тропа войны.

Впереди все залито насыщенным красным светом и в этом мареве ни черта не видно. Виден кусок пола из бетонных плит и сводчатый, отливающий цинком потолок. В зеркалах заднего вида, истекая красными бликами, тает зеркало портала.