За державу обидно. Вопросы и ответы про СССР - [19]

– Во-первых, они работают. Во-вторых, ими пользуются все. В-третьих, орать «Так нельзя!» (в то время как вокруг все именно так) начинают только в целях пропаганды.

– Правда, пришлось лет пятнадцать подряд бороться со стопроцентным браком, постоянным срывом практически всех планов, выпуском продукции в разы, а то и в десятки раз меньше запланированного и прочими прелестями.

– Этак ты докатишься до того, что вредители на самом деле были!

– А зачем утрировать? Бомбу тяжело считать чисто советским достижением и отрицать факт вклада разведки. Да и стоит ли?

– Советская бомба – она советское достижение. И разведка там была советская.

– Советское достижение, да. Науки, промышленности, разведки. Только мы были вторыми.

– Это все меняет, бесспорно. А еще телескоп и акваланг не мы придумали.

– В США бомбу создавали отнюдь не сплошь потомственные американцы.

– И что это меняет в том, что бомба – американская?

– На мой взгляд, ничего.

– Тоже так считаю.

– Есть одна вещь, камрад. Принцип создания ядреного батона был известен задолго до его реального создания. Цимес был в технологии его создания. И роль ИВС не в том, что его разведчики сперли кой-какие секреты (что, в принципе, немаловажно), а в том, что промышленность СССР смогла эти секреты переварить и выдать на-гора затребованный продукт. В указанные сроки.

– Кстати, всегда интересно: если первую демонстративно взорвали в 1945-м, отчего же кто попало себе не понаделал до сих пор?

– Мнение. Все считают, что момент «сохи» – это то, что осталось от царской власти. Еще один стандартный штамп – «проклятый царизм».

– А на самом деле от царской власти осталась высокотехнологичная держава, с промышленностью европейского типа.

– А «проклятый царизм» построил сибирскую магистраль, несколько флотов, воевал в Первой мировой, несмотря на подрывные действия своих же, от малых до великих, и прочее и прочее.

– Ты к доктору обратись, пусть таблетки пропишет – глядишь, полегчает.

Сталин и утопленная в баржах интеллигенция

Цитата:

Как известно, летом 1918 года Сталин был командирован на юг России в качестве чрезвычайного уполномоченного ВЦИК по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа. Прибыв 6 июня в Царицын, Сталин навел там порядок, обеспечив бесперебойную доставку продовольствия в Москву. Когда же Донская армия Краснова начала наступление и 19 июля был создан Военный совет Северо-Кавказского военного округа, Сталин стал его председателем. Совместно с К. Е. Ворошиловым он сумел отстоять город и предотвратить соединение армий Краснова и Дутова.

Головной болью формируемой Красной армии были постоянные измены служивших в ней «военспецов» – бывших офицеров. Естественно, это вызывало недоверие к военспецам со стороны многих советских деятелей. И нельзя сказать, чтобы это недоверие было совсем уж неоправданным: в условиях, когда, к примеру, трое первых командующих созданной в июне 1918 года 2-й армии один за другим оказываются предателями, поневоле станешь подозрительным. Не обошлось без «пятой колонны» и на Царицынском фронте.

Возглавлял ее начальник штаба Северо-Кавказского военного округа бывший полковник Носович.

О том, что случилось дальше, предоставим рассказать небезызвестному Дмитрию Волкогонову:

«Несмотря на помощь Деникину со стороны предателя, бывшего царского полковника военспеца Носовича, штурм Царицына не принес успеха белогвардейцам… Измена Носовича, ряда других бывших офицеров царской армии усилила и без того подозрительное отношение Сталина к военспецам. Нарком, облеченный чрезвычайными полномочиями по вопросам продовольственного дела, не скрывал своего недоверия к специалистам. По инициативе Сталина большая группа военспецов была арестована. На барже создали плавучую тюрьму. Многие были расстреляны».

Как это ни странно для историка-антисоветчика, но Волкогонов здесь достаточно адекватно излагает суть дела. При этом действия Сталина выглядят вполне оправданными. Ну, может быть, слегка погорячился. Также ничего особо странного нет в том, что арестованных разместили на барже. Ну, создали плавучую тюрьму. Эка невидаль. То же самое делали, к примеру, англичане во время Англо-бурской войны. Или французы в оккупированной Одессе.

Но не таков наш интеллигент, чтобы принять подобную прозаическую трактовку событий. Он воспитан на художественной литературе. Ему еще в школе объяснили, что если в первом акте пьесы на стене висит ружье, то в конце спектакля оно просто обязано выстрелить. Разумеется, в жизни такое бывает далеко не всегда. Точнее, в большинстве случаев все как раз наоборот: ружье, повешенное на стену, мирно висит себе, никому не мешая, понемногу покрываясь пылью и вовсе не обнаруживая желания стрелять. Но разве может подлинный интеллигент руководствоваться в своих суждениях презренной житейской прозой?

Возьмем царицынский эпизод в интерпретации Волкогонова. Интеллигентское подсознание с неизбежностью фиксирует в нем «неправильность»: арестованных разместили на барже. Именно на барже, а не в здании тюрьмы или еще каком-нибудь помещении. Ружье должно выстрелить. А как может быть задействована баржа? Ну, например, так: