За давностью лет - [6]
— Значит, в корзину?
— Ну не совсем так. — Максим Иванович лукаво взглянул на ребят. — Можно организовать, так сказать, частный розыск... Скажем, четверо молодых людей из любви к истории берутся за этот клубок и распутывают его до конца. Не слышу криков ура.
— Ура, — сказал неуверенно Игорь, — ура-то ура, но с чего начать?
— Слова «следователь» и «исследователь» — одного корня, наверное, не случайно, — нравоучительно заметил учитель. — Что бы сделал комиссар Мегрэ, начиная следствие?
— Выехал бы на место преступления! — не задумываясь, воскликнул Андрей.
— Вот-вот! — ликующе заметил Максим Иванович. — Уже становится горячо.
— Так Зауральск — это черт знает где! — угрюмо сказал Игорь.
— Могу сказать точно — двое суток на поезде, — дала справку молчавшая до этого Лариса.
— Откуда такая точность? — поинтересовался Максим Иванович.
— Ездила. Это же на Транссибирской магистрали. Вообще, мальчики, нельзя хорошо знать историю, плохо зная географию.
— Ишь ты! — восхитился Максим Иванович. — Ай да Ларочка.
— Двое суток туда, двое суток обратно, хотя бы день там — пять дней, — подсчитывал Игорь. — Ничего не выйдет, придется ждать каникул.
Лариса решила удивлять их весь вечер. Могу я, — заявила она спокойно. — У меня есть неделя отгулов. Договорюсь с бригадой, до Зауральска им помогу…
— Мегрэ в юбке, — покатился Андрей.
— Скорее уж — Пуаро, — заметил Игорь. — Тот все следствия то в поезде, то на пароходе вел.
— Ничего смешного не вижу, — Лариса поджала губы.
— Давай-давай, — замахал испуганно руками Андрей, — веди следствие. Только ведь есть еще одно препятствие...
— Какое? — Лариса повернулась к нему с таким задором, что было видно — ей сейчас море по колено.
— Семьдесят лет прошло, — притворно вздохнул Андрей, — а отпечатки пальцев держатся только две недели.
— Тебе только шуточки... — отмахнулась Лариса.
— Нет, в самом деле, сложно, — кивнул серьезно Игорь. — Если подпольщикам тогда было даже по двадцать, значит, сейчас им — девяносто. Вряд ли кто есть в живых.
— Зато краевед Ефимов жив, — под общий смех отпарировала Лариса.
— Правильно, девочка, так их, — одобрил Максим Иванович. — У краеведа наверняка есть какие-то еще ниточки. Краеведы — они хитрые...
Лариса вдруг задумалась.
— Что, испугалась? — заметил ее смущение Андрей.
— Нет, просто пытаюсь представить, как это было. Семьдесят лет назад.
— Ну что ж, давайте попробуем вместе вспоминать, — неожиданно предложил Максим Иванович, — что происходило в одна тысяча девятьсот двенадцатом году...
Кружковцы вновь уселись на диван, предвидя путешествие во времени.
СЕМЬДЕСЯТ ЛЕТ НАЗАД
— Прямо скажу, в российской истории, да и не только в российской, год выдающийся, — начал Максим Иванович. — Представьте себе: прошло пять лет после разгрома первой пролетарской революции и осталось пять, всего пять лет до второй революции, до окончательной победы. Время тревожное, сложное. Одни с радостью, другие в паническом испуге отмечают, что революционные силы в России вновь на подъеме. Поскольку историю в школьном объеме, надеюсь, вы еще помните хорошо, — с лукавинкой поглядел на кружковцев Максим Иванович, — прошу назвать наиболее важные события этого года. Ну, кто смелый?
Игорь по школьной привычке поднял руку.
— Так, слово нашему Нестору-летописцу, — кивнул, приглашая к выступлению, Максим Иванович.
— Пражская конференция, — выпалил Игорь. — Это, пожалуй, самое важное событие года.
— Несомненно, — согласился Максим Иванович. — Ну а все-таки, нельзя ли поподробнее?
Игорь нахмурил лоб, вспоминая:
— Состоялась она в январе двенадцатого года в Праге, потому и названа Пражской.
— Свежая мысль, — усмехнулся Борис.
— Не перебивай, — нахмурился учитель.
— На ней было представлено более двадцати партийных организаций России, то есть практически все уцелевшие и активно действовавшие подпольные организации, — уже увереннее продолжал Игорь. — Поэтому с полным основанием на конференции было заявлено, что она является верховным органом партии. Работой конференции, как известно, руководил Владимир Ильич Ленин, выступивший с рядом докладов и являвшийся автором проектов резолюций по всем важнейшим вопросам. На конференции был избран Центральный Комитет, который возглавил Ленин. Был образован также центр по руководству революционной работой в России — Русское бюро ЦК...
— Ну а в чем все-таки главное значение Пражской конференции? — спросил Максим Иванович.
Игорь кивнул, показывая, что он понял вопрос:
— Дело в том, что она положила конец формальному объединению с меньшевиками, требовавшими ликвидировать подпольные партийные организации, создала боеспособный Центральный Комитет. Все это помогло сплочению и активизации местных партийных социал-демократических организаций и идейно вооружило российский пролетариат, готовившийся к новой революции.
— Может, несколько конспективно, но в общих чертах верно, — согласился Максим Иванович. — Могу только добавить, что конференция была созвана в момент жесточайших репрессий. Царская охранка с помощью провокаторов пыталась сначала сорвать проведение конференций на местах, где выбирались посланцы в Прагу, а затем делала все, чтобы захватить делегатов при переходе границы. Однако, как ни старались, ни свирепствовали жандармы, лишь незначительная часть делегатов была арестована, и конференция состоялась... Так, какие еще события вспоминаются вам? — спросил учитель, прерывая свой рассказ.
Над историческим романом «1612 год» современный писатель Д. Евдокимов работал почти полвека, начав собирать материалы о «Смутном времени» ещё на студенческой скамье. Много лет автор искал в летописях, в переписке и воспоминаниях современников бесценные крупицы жизни тех лет, чтобы воссоздать образ великого деятеля России, замечательного полководца Дмитрия Пожарского и его боевых соратников.
Герои трилогии Дмитрия Евдокимова — студенты московского института — показаны в различных жизненных ситуациях. Первую проверку гражданской и трудовой закалки они проходят на целине во время уборки урожая, затем получают звание офицеров запаса на стажировке в летних военных лагерях и, наконец, став молодыми специалистами, вступают во «взрослую» жизнь.
Исторический роман современного писателя Дмитрия Евдокимова рассказывает о жизненном пути князя Д. М. Пожарского, «освободителя Русской земли».
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.