За что не берутся даже джинны - [75]

Мы с надеждой воззрились на многообещающий кульбит, но мышь быстро спохватился и выровнял полет. Досадно. Видимо, сглазили.

— Это почему это мы жадины? — возмутилась эльфийка, возомнившая себя доброй самаритянкой, срывающей последнюю рубашку, лишь бы обогреть ближнего своего.

Я лишь пожала на заявление нежити плечами, что, между прочим, с моей стороны было практически героизмом, так как устала я жутко и желала одного — уснуть суток на двое-трое. Меня раньше именовали и похуже. Если каждый раз расстраиваться по таким пустякам, никаких нервов не хватит.

— Да у вас песка в пустыне не допросишься, — насмешливо фыркнул вампир, опускаясь до уровня прекрасных васильковых глаз девушки. — Жалеете такую малость… А в эти мгновения он, — укоризненный, полный невыразимого трагизма жест в сторону бездыханного тела, — может умереть без помощи.

Норандириэль прониклась и горестно всхлипнула, явно собираясь уступить. Довольный успехом нежить подлетел еще ближе и попытался дожать принцессу, пока она не спохватилась. Ему бы на рынке торговать, цены бы ему не было. Хотя с другой стороны, правильно, что вампиры на рынках не торгуют: всучат что-нибудь ненужное, а ты потом думай, зачем потратила последние деньги на даром не нужную гадость.

— Вот ты тут сидишь, ломаешься, а он, возможно, уже и не дышит!

Эльфийка, сдавленно рыдая, отвернулась, протянула мелкому шантажисту с клыками бледную подрагивающую руку… и тут же схлопотала от меня по конечности.

— Ой! — вздрогнула она. — Зачем ты это сделала?

Нацелившийся было трапезничать вампир клацнул зубами в воздухе, где секунду назад была трепетная девичья ручка, подавился слюной, расстроился и выразился непечатно. Принцесса покраснела, хотя не поняла и половины сказанного, и бросила укоризненный взгляд в мою сторону.

— Если бы девушки были сговорчивее, «Камасутра» была бы намного тоньше, — выдала я популярный афоризм огорченному моей бесцеремонностью вампиру. — Он тебя разводит, как последнюю лохушку, — это уже эльфийке, — а ты уши и развесила.

— И ничего я не развесила, — надулась принцесса. Девичьи пальчики осторожно укрыли острые ушки золотистыми прядями. — Не такие уж они большие, — тихо пробормотала она.

— Большие или нет, но лапшу вешать сгодились, — резала правду-матку я. — Сама посуди, чем оборотню может помочь вампир? И чем сможем ему помочь мы, даже если наша помощь жизненно необходима? Ты посмотри на нас. Мы встать не можем! Просто добро пожаловать, нежить, мы тут сидим тепленькие!

— Мамочки! — горестно всхлипнула девушка и разрыдалась. — Он умрет!.. И мы тоже умрем!..

Боже, какая впечатлительная! Хотя насчет нас она, пожалуй, права. Любая зубастая ящерица из местной фауны может запросто нас загрызть, даже если сама будет размером с полевую мышь. Мы же и возразить просто не в состоянии.

— Успокойся, через защитный круг нас никто не тронет, — спокойно возвестила Лисса. — По крайней мере я на это надеюсь.

А это она добавила зря, потому что принцесса, вместо того чтобы успокоиться, разрыдалась еще горше. Да-а… Утешение — не самая сильная черта нашей охотницы. Пока мы все вместе сидели и думали, как же унять рыдания подруги без гипноза и не пуская в ход такие подручные средства, как инструмент оглушения, Тиграш спокойно и грациозно, как это могут большие кошки, потянулся и неспешно подошел к распростертому оборотню. Мокрый нос осторожно понюхал розовую беззащитную кожу парня и сморщился. Тиграш звучно по-кошачьи чихнул. И тут… парень зашевелился во сне, перевернулся на бок и свернулся калачиком. Вот тебе и умирающий на смертном одре.

— Он жив! — ахнула я.

— Норандириэль! — Лисса дернула подругу за рукав, как дергают маленькие дети, чтобы привлечь внимание матери. — Смотри, он жив… Он пошевелился.

Девушка распахнула удивленные глаза, судорожно вздохнула, громко всхлипнула в последний раз и выдала:

— Ты посмотри на него! Он же… ГОЛЫЙ!

Обалдеть. Только что рыдала в голос по поводу преждевременной кончины нежити, а теперь смотрит, как монашка на нудистов, и возмущается.

— Ну голый, и что? — пожала плечами я. — Лично я собираюсь спать, чего и тебе желаю.

С этими словами я откинулась на песок. Тигр белой бесшумной тенью опустился рядом.

— Я, пожалуй, тоже на боковую, — громко зевнула Лисса. И, положив ладони под щеку, громко зевнула и добавила: — Разбуди, если нежить станет грызть мои ботинки… Хотя пожалуй, не надо… Пусть грызет.

— Эй! Вы что, спать собираетесь? — возмутилась эльфийка. — А как же этот? Он же… он же… надругаться может!..

Не дождавшись ответа, она кротко вздохнула и устроилась рядом со сладко сопящей Лиссой.

— А вот я… — с предвкушением в голосе протянул вампир. — А вот я, пожалуй, надругаюсь… Тьфу ты!.. Напитаюсь.

Мышь бесшумной тенью и немного театрально, как истинный вампир из голливудского фильма, опустился на беззащитное обнаженное плечо оборотня, потоптался, примеряясь, как бы половчее впиться в шею, приготовился… и полетел кубарем в яму.

— Ах ты!.. Ах ты!!! Ах ты… — перешел он на ультразвук.

От возмущения позабыв о том, что может летать, мышь, шустро перебирая когтистыми лапками, выбрался из ямы и встретил серьезную морду левбая прямо рядом с собственным, ставшим вдруг таким дорогим и ценным, организмом.