За час до рассвета. Время сорвать маски - [6]

– Нет, – только и могу выговорить я.

Дэмиен мягко поворачивает меня к себе, гладит мою щеку.

– У меня сердце рвется на части, когда я вижу страх в твоих глазах.

В его словах нежность, но для меня это как удар под дых, и моя реакция неожиданна для нас обоих: я изо всех сил даю ему пощечину.

– Прекрати! – кричу я, давая волю эмоциям и наплевав на самоконтроль. – Прекрати, твою мать! По-твоему, это выход? По-твоему, лучше бы нам вообще не встречаться? Черт возьми, Дэмиен, я люблю тебя до боли, а ты хочешь от меня отделаться? Я не нуждаюсь в твоем утешении, я хочу, чтобы ты что-то сделал!

Я с силой бью его в грудь кулаками и задыхаюсь, когда он перехватывает мои руки и притягивает меня к себе так крепко, что мне больно.

– Ники.

Теперь из его голоса исчезли успокаивающие нотки: он холоден и опасен, и я знаю, что зашла слишком далеко. Но мне плевать. Я точно знаю, что «слишком далеко» быть не может – ведь все, что мне нужно, это достучаться до него. Прорваться через эту дурацкую стену упрямства и каким-то образом убедить Дэмиена в том, что единственный способ спастись – не только для него, но и для нас обоих – это защищаться, а не молчать.

– Тебя собираются упрятать за решетку, – говорю я резко и без обиняков. – Господи, Дэмиен, неужели тебе самому не страшно? Я так боюсь, что едва заставляю себя каждое утро встать с постели!

Он смотрит на меня так, будто бы я говорю по-китайски.

– Не страшно? – В его голосе слышится плохо скрываемая ярость. Не знаю, направлена она на меня или нет, но он весь трясется от напряжения. – Ты думаешь, мне не страшно?

Я невольно отступаю назад, но Дэмиен меня останавливает, его руки сжимают мои плечи, пальцы впиваются в мою плоть и не дают сдвинуться с места.

– Ты и в самом деле так думаешь? Черт подери, Ники, я безумно боюсь, что нас разлучат. Что я не смогу больше прикоснуться к тебе. Поцеловать тебя. Услышать твой смех, видеть тебя. Быть с тобой.

Я слушаю его как завороженная. И даже не замечаю, что он отпустил меня, и теперь я стою, прислонившись к дереву, ощущая сквозь тонкую ткань платья шершавую кору. Руки Дэмиена снова властно сжимают мои плечи, потом проводят по спине, тискают грудь. Я хватаю ртом воздух от захлестнувшей меня горячей и настойчивой волны желания. Дэмиен наклоняется ближе, его губы касаются моей щеки.

– Я могу справиться с чем угодно, только не с мыслью о том, что потеряю тебя, – жарко шепчет он мне в самое ухо.

Он гладит меня по бедрам, вверх и вниз, задирая платье. А потом его рука оказывается у меня между ног.

Трусиков на мне нет, и палец Дэмиена легко проникает внутрь меня. Я охаю и теряю равновесие. Все мое тело будто превращается в раскаленную лаву. Но Дэмиен поддерживает меня, не давая упасть.

– Сейчас мне страшнее, чем когда-либо в жизни, – говорит он и буквально запечатывает мне рот своими губами.

Он медленно двигает пальцем внутри меня в такт поцелую. На одно прекрасное и счастливое мгновение я растворяюсь в этих ласках. Я забываю, где мы и зачем мы здесь. Есть только Дэмиен и это чувственное, успокаивающее тепло его тела, слившегося с моим. Но затем что-то во мне щелкает, прорываясь сквозь горячее желание и отчаянную потребность сбежать в мир наслаждения и страсти. Я с силой упираюсь ладонями ему в грудь и отталкиваю его.

– Как ты смеешь бояться, Дэмиен! Черт возьми, как ты можешь говорить, что тебе страшно, когда в твоих силах это предотвратить! Ты можешь это остановить! Ты можешь сделать так, что все это закончится и мы вернемся домой!

Я кричу на него, как разъяренная фурия, и сама себя за это ненавижу. Ненавижу себя! Но черт возьми, в эту минуту я ненавижу и Дэмиена! По моему лицу текут слезы, ноги подкашиваются, я падаю, и Дэмиен подхватывает меня, мягко опуская на колени. От меня не ускользает ирония момента: Дэмиен всегда готов меня подхватить. Во всяком случае, я думала, что так всегда будет. Теперь же я и сама не знаю и впервые чувствую себя одиноко в его объятиях.

– Я думал об этом, – произносит он тихо и серьезно.

Я замираю. Никогда не предполагала, что надежда так холодна и безжизненна, – но так и есть.

– О чем? – спрашиваю я осторожно.

Дэмиен так долго молчит, что мне кажется, он никогда не ответит. Наконец он медленно говорит:

– Я так долго хотел, чтобы ты стала моей. Теперь ты со мной, а я рискую всем, что у нас есть.

Да, почти кричу я. Да! Я внезапно осознаю, что впиваюсь ногтями в мягкую, влажную землю, и заставляю себя расслабиться. Я стараюсь не торопить его и гоню от себя появившуюся надежду.

– Я не уверен, что если расскажу про Рихтера, это спасет ситуацию – как думаешь ты, Мейнард и остальные. Но все же попробовать стоит. Если в результате снимут обвинения, ради этого стоит пожертвовать тайной, которую я пытался хранить всю свою жизнь.

Я слышу горечь в его голосе, и мне нестерпимо хочется дотянуться до его руки и сжать ее в своей. Но я этого не делаю, а неподвижно сижу.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы быть жертвой, правда? Так почему я должен стесняться, что весь мир узнает, что он со мной творил? Почему меня должно волновать, что напишет пресса о тех темных ночах в моей спальне. О тех унижениях, что мне пришлось перенести.