За бортом по своей воле - [41]

Но не меньшая опасность ждала меня на юге, где бушуют ветры «зоны бурь». Два пассатных ветра почти равной силы, один, идущий с востока от Португалии, а другой – с юго-востока от берегов Конго, сталкиваются здесь и начинают схватку титанов, стараясь перебороть друг друга. В этой области страшные ливни перемежаются внезапными шквалами, на смену которым приходит еще более грозное затишье. Это настоящее буферное государство между воздушными пространствами севера и юга. Беспорядочное буйство ветров «зоны бурь» едва не погубило Мермоца,[48] и я знал, что если я туда попаду, мне уже не выбраться. На севере меня подстерегал круговорот течений, на юге – круговорот ветров.

Увы! Попутный ветер, который увлекал меня, продержался недолго: к вечеру он утих. Глядя на обвисший парус, я спрашивал себя, сколько времени продолжится этот штиль? Пока что ничто не предвещало перемены. Медленно, но верно течение несло «Еретика» на юг. Я зажег фонарь и прикрепил его к мачте, чтобы многочисленные суда, курсирующие между Гран-Канарией и Фуэртевентурой, могли меня заметить в темноте. Около половины девятого я закрепил руль, натянул брезент до самой шеи вместо одеяла и, подсунув под голову спасательный пояс, заснул. При полном безветрии «Еретик» продолжал медленно дрейфовать. Ночь была удивительно светлой и довольно прохладной.

На второй и на третий день все то же безветрие. Я находился в точно таком же положении, как в момент подхода к Канарским островам, когда туман скрывал от меня землю. Я был совершенно изолирован и только знал, что где-то справа от меня – один остров, слева – другой и что я ничего не вижу. Мне не терпелось оказаться в открытом океане: там по крайней мере не придется по ночам зажигать фонарь, потому что уже ни одно судно не пересечет мой путь.

Начиная с понедельника вокруг лодки появились первые признаки жизни. Но, к несчастью, это были лишь маленькие рыбешки, которые плыли впереди меня, словно указывая дорогу. Ловить их было трудно, и к тому же они все равно не смогли бы меня прокормить.

Я уже начинал серьезно опасаться, что затишье установилось надолго, когда, наконец, после полудня поднялся ветер и я смог взять курс на 21° по компасу. Этим курсом я буду идти дней десять, чтобы оказаться милях в ста западнее островов Зеленого мыса, а потом повернуть прямо к Антильским островам. В этот день записываю в своем дневнике:

«Настроение превосходное, но солнце печет. Меня мучит жажда, и я выпил немного морской воды. Рыба капризничает: весь мой улов едва достигает полутора килограммов. Жидкости, которую я из него извлек, мне явно не хватает. Но это не страшно, обойдется. По сравнению со средиземноморской водой океанская кажется мне менее соленой».

Этой ночью мой опыт предстал передо мной в своем истинном и совершенно новом свете. Здесь не было ничего общего со Средиземным морем, этим часто посещаемым людьми цивилизованным озером, воды которого бороздят многочисленные суда. Покинув испытательную площадку Средиземного моря, я плыл теперь по бескрайному [так в книге] океану. Здесь нечего было надеяться на случайную встречу. Океан должен был дать истинную оценку моему опыту. Контраст был разителен, и события, разыгравшиеся в самом начале плавания, подчеркнули его еще больше.

Пассат крепчает. Вскоре он превращается в настоящий шторм. Волны то возносят лодку на самый гребень, подставляя меня порывам ветра, то низвергают вниз, где в ложбине между двумя волнами можно отдышаться. Вокруг меня обрушиваются водяные горы. Что будет, если такая масса воды свалится на меня? Я бессилен что-либо сделать, но верю в устойчивость моей лодки и засыпаю, надеясь провести эту ночь без сновидений.

Увы, это была ночь сплошных кошмаров. Мне снилось, что вода поднимается вокруг, что она уже затопила все. Начинаю отчаянно отбиваться. Я не чувствую под собой никакой опоры. Где я – в лодке или уже за бортом? Я плыву. Плыву из последних сил.

Наконец в ужасе просыпаюсь и вижу, что «Еретика» нет – он весь под водой. Я понимаю, что волна обрушилась прямо на лодку. Нужно вычерпать воду во что бы то ни стало. Лишь могучие резиновые поплавки еще виднеются на поверхности, я барахтаюсь между ними, а вокруг океан. «Еретик» плывет по нему как обломок кораблекрушения. Но я не имею ни права, ни времени отчаиваться. Почти инстинктивно я начинаю вычерпывать воду, сперва руками, потом своей шляпой. Трудно придумать более нелепое орудие для такой немыслимой работы! Вычерпывать воду нужно было очень быстро, пользуясь интервалами между наиболее крупными волнами, чтобы «Еретик», освободившись от лишней тяжести, успел всплыть. Будь у меня даже настоящий черпак, мне бы все равно пришлось работать в самом бешеном темпе: каждая крупная волна, которая нас догоняла, с силой разбивалась о кормовую доску, и океан снова обрушивался в лодку, сводя на нет все мои отчаянные усилия. Десять-пятнадцать минут лихорадочной, напряженной работы, и все зря! До сих пор я сам не могу понять, как мне удалось, холодея от ужаса, продержаться таким образом два часа. Потому что мне пришлось вычерпывать воду целых два часа, прежде чем лодка вновь оказалась на плаву. Потерпевший кораблекрушение, всегда будь упрямей, чем море, и ты победишь!