– Это логично, – согласился я.
– И эта неизвестная нам страсть не связана напрямую с личностью Виктора, – продолжал Михаил. – Иначе после его смерти она покорно приняла бы задержание и наказание. Но Виктор безвозвратно умер, а страсть осталась.
– Другой мужчина? – предположил я.
– Лучше будем говорить «цель», иначе ты сбиваешься, – решил Михаил. – Нет, не думаю.
– Нам бы очень, очень сильно помогло, если бы мы оба знали то, что знаешь ты, – невинно заметил я.
– А именно?
– Почему ты прибыл на место преступления?
– У меня была информация…
– Это я слышал. Кому грозила опасность – человеку или кваzи? Почему ситуация была столь важна, что в Москву направили тебя, челове…
Я запнулся. Мальчишка сзади тихо хихикнул.
– Найд! – строго сказал Михаил.
Я страдал молча.
– Слушаю дальше, Денис.
– Почему направили тебя, кваzи из ближнего круга Представителя? Должно было случиться что-то очень важное, чтобы Представитель отослал прочь руководителя своей тайной полиции.
Теперь настал черёд молчать Михаила.
– Интернет – великая сила, – сказал я. – Я вчера не только пил.
– У нас нет тайной полиции, – заявил Михаил.
– О да. У вас и обычной нет. Но есть кваzи, которые выполняют эту работу. Если с молотка снять ярлычок, им всё равно можно забивать гвозди.
– Денис, я не могу ответить на эти вопросы, – сказал Михаил.
– Тогда скажи, насколько общество кваzи однородно?
– Мы разные.
– Я понимаю. Общее ли у вас видение будущего? Одинаково ли вы смотрите на взаимоотношения с людьми? На чём основана власть Представителя?
Найд ёрзал на заднем сиденье. Ему очень хотелось влезть в разговор, но он молчал.
– На эти вопросы, наверное, я дам ответы, – решил Михаил. И начал говорить, аккуратно подбирая слова: – Являясь разными личностями, мы по-разному видим своё будущее. В настоящее время основной является выдвинутая Представителем идея космической экспансии. Мы гораздо лучше людей переносим условия космических полётов и иных планет. Мы можем оставить Землю человечеству, как колыбель, а сами покорить Солнечную систему и двинуться к звёздам. Учитывая, что срок жизни кваzи неопределённо велик, мы малочувствительны к радиации и ряд других факторов – это привлекательная идея. Взаимоотношение с людьми тоже видится нам по-разному. Войны никто не хочет, но есть серьёзные опасения. Они имеют основания. Власть Представителя основана на том, что он гениальный политик, мастер взаимовыгодных компромиссов и общих интересов.
– Ну, сказал ты много, но не сказал ничего, – подытожил я. – Это и так все знают.
Михаил остановил возле дома покойного профессора и посмотрел на меня.
– Да. Но что поделать… Найд, ты остаёшься в машине. Мы отойдём на полчаса-час.
– Я возьму планшет, – сообщил мальчик.
– Три правила поведения в Сети, – сказал Михаил.
Мальчишка закатил глаза и произнёс:
– Не называть личной информации, не знакомиться, не говорить о живых и мёртвых.
Михаил подумал и добавил:
– И ничего не покупать.
Знакомая консьержка при нашем появлении засуетилась, оторвалась от стола, за которым пила чай. Я махнул ей рукой, показывая, что вставать и подходить не надо.
Сами справимся.
Дверь в квартиру Томилиных была открыта и завешена крест-накрест красно-жёлтыми заградительными лентами. Я нахмурился. До сих пор эксперты работают? Или…
Видимо, мысль о Виктории, которая могла оказаться настолько наглой или настолько глупой, что вернулась домой, появилась у нас одновременно. Михаил ловко поднырнул под ленты и оказался в квартире. Я двинулся следом, расстёгивая кобуру.
Но всё было в порядке. В кабинете, разложив на письменном столе чемоданчик с пробирками, пакетами и реактивами, стояла одетая в белый одноразовый комбинезон поверх формы Анастасия – эксперт из нашей лаборатории. Она аккуратно опускала пинцетом в пробирку какой-то волосок.
Наше появление её ничуть не удивило. Кивнув, она закрыла пакет, подписала его и отправила в чемоданчик.
– Царица послала? – спросил я, застёгивая кобуру.
– Привет, Денис. Да. Она сказала, что вы наверняка сюда приедете.
Анастасия у нас работает недавно, сразу после института. Я от её поколения теряюсь. С молодёжью, вроде тех двух девчонок, в сознательный возраст вошедших уже в изменившемся мире, нормально общаюсь. С ровесниками, кому за тридцать, тоже без проблем. А вот с этими, двадцатипятилетними, чей мир опрокинулся и в без того сложном отроческом возрасте, теряюсь. И с юношами, и с девушками. Как-то они иначе на мир смотрят. Не как мы, не как молодёжь. К восставшим и кваzи относятся вроде бы нормально, куда лучше, чем я. К современной жизни адаптировались будь здоров.
Но их что-то изнутри гложет. Фантомные боли какие-то. Наверное, о том мире, когда можно было сесть в электричку, выехать за город и разбить там палатку у тихой речки. Или поехать через всю Европу на машине, останавливаясь в случайных городишках. А то и отправиться куда-нибудь… ну, допустим, в Африку или Азию. В Азию! Ха-ха! В Китай! Или на Килиманджаро взобраться.
Они всё это получить не успели и уже никогда не получат. А могли. Даже если не собирались, то знали, что всё это возможно. Пляжи Гоа, Великая Китайская стена, египетские пирамиды…
