Южный Урал, № 2–3 - [58]

Дмитрий Наркисович пишет на «злобу дня». Однако репортаж не удовлетворяет его. Да и трибуна «Екатеринбургской недели» очень уж невысока. Пробовал посылать свои очерки в столичные журналы, но регулярно получал отказы. Разница заключалась лишь во времени: из Петербурга присылали раньше, из Москвы — позже. Особенно огорчила неудача с очерком «Старатели». Он путешествовал по журналам второй год. Над ним автор много и упорно работал. Редактор в любезном письме отметил несомненную даровитость автора, но каждая страница рукописи была буквально испещрена замечаниями, уличавшими его в литературной неграмотности. Мамин вспомнил петербургского друга репортера. Тот говорил:

— У вас язык свежий, но необработанный. Если вы хотите знать, что такое хороший стиль, подсчитайте, сколько раз на каждой странице встречается  б ы л  и к о т о р ы й.

И снова началась кропотливая работа над языком. Боролся Дмитрий Наркисович и с «был», и с «который», и с тяжеловесными семинарскими периодами. С десяти часов утра и до четырех часов дня не вставал он из-за письменного стола, но после неудачи со «Старателями» упал духом.

— Нет у меня таланта! Не стоит работать. Ничего из меня не выйдет.

Однако настало утро, и рука вновь потянулась к перу. Лежали готовыми очерки «Золотуха», «Бойцы», большой рассказ «Мудреная наука», «В худых душах». Но главное место занимала работа над уральским романом. Около десяти лет работал он над ним. Не один раз коренным образом менялось содержание, появлялись новые действующие лица. Соответственно содержанию изменялись и заголовки: «Семья Бахаревых», «Каменный пояс», «Сергей Привалов», «Последний из Приваловых». Из семейно-бытовой хроники роман все более превращался в роман социальный.

Работая над этой вещью, Мамин рос как писатель, мужал и закалялся идейно, обогащал себя знанием жизни. Трудным и медленным, но зато прямым и верным путем шел он в большую литературу.

2

Осенью 1881 года Дмитрий Наркисович и Алексеева поехали в Москву. Мамин вез рукописи. Приехав в Москву, они поселились в меблированных комнатах Азанчевской на Кисловке.

Две цели ставил перед собой Дмитрий Наркисович: во-первых, приобрести все же высшее образование, во-вторых, пристроить свои литературные детища.

Вскоре после прибытия он отправился в Московский университет. На просьбу о приеме ему холодно ответили, что он опоздал: прием заявлений прекращен. Причина отказа была явно формальной.

Дмитрий Наркисович вышел из помещения старейшего в России высшего учебного заведения, и взгляд его упал на статую Ломоносова. Он смотрел на памятник этому великому сыну русского народа, человеку огромного ума и воли, и собственная неудача показалась ему смешной и ничтожной.

Мария Якимовна по выражению его лица поняла, что с университетом ничего не вышло.

— Не думай, что на меня подействуют неудачи, — сказал Дмитрий Наркисович. — Они мне придают только больше силы.

И на другой же день он отправился в Петербург. Однако и Петербургский университет отказал в приеме. Осталась одна надежда — на литературу.

Дмитрий Наркисович засел в меблированных комнатах на Кисловке за свой уральский роман. Он был закончен и назывался «Приваловские миллионы». Автор нарисовал в нем «широкую картину подлости» капиталистических хищников и показал крушение народнических иллюзий. Ирбитская ярмарка, деревня Бобровка, Кыштымские заводы, воспоминания о Зотовых и Харитоновых — все нашло отклик в этом монументальном произведении. Автор высказался в нем во весь голос.

Каждый вечер Дмитрий Наркисович садился за работу. Мария Якимовна помогала править. Обсуждали фразу за фразой по всей строгости литературных и грамматических канонов.

Первым рассказом, который удалось пристроить в журнал «Слово», оказался рассказ «Мудреная наука». Однако «Слово» вскоре «ухнуло», и Скабичевский, принявший рукопись, сообщил, что она будет принята во вновь сооруженный журнал «Устои». Кстати, Скабичевский оказался недоволен заглавием и предложил свое — «На рубеже Азии».

Посчастливилось, наконец, и «Старателям»: они были приняты редакцией «Русской мысли», а журнал «Дело» взял два рассказа: «Все мы хлеб едим» и «В камнях». Кроме того, Дмитрию Наркисовичу удалось договориться с редакцией «Русских ведомостей» о целой серии очерков «От Урала до Москвы». Первый из них он тотчас же представил в редакцию.

Обо всем этом Дмитрий Наркисович сообщал в письме к матери:

«Милая мама, ты можешь себе представить мою радость. Десять лет самого упорного и настойчивого труда начинают освещаться первыми лучами успеха, который дорог именно в настоящую минуту по многим причинам. Целый вечер я провел как в лихорадке и едва в состоянии был заснуть».

3

Вернувшись на Урал, Мамин целиком отдался уральской теме. Он раздобыл корреспондентский билет для присутствия на втором съезде уральских горнозаводчиков. Он не пропустил ни одного заседания. С трибуны съезда выступали управляющие горными заводами, яростно защищавшие интересы уральских магнатов.

Еще на первом съезде, когда зашел вопрос о причинах истребления невьянских лесов, Котляревский, горный инженер и управитель одного из лучших заводов на Урале, не постыдился заявить, что невьянские леса истреблены… невьянскими сундучниками.