Южный Крест - [33]
Морено налил еще вина Полунину и себе, наклонился к камину и кочергой разворошил догорающие поленья.
— У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы? — спросил он, не оборачиваясь.
Полунин отпил из своего стакана, подумал.
— Есть, — решился он наконец. — Один вопрос у меня давно вертится на языке, но я, пожалуй, не задал бы его, если бы не… этот ваш чек.
— То есть?
— Ну, если уж мы принимаем от вас такую… существенную помощь, то… хотелось бы яснее представить себе ваши мотивы.
— А-а, понимаю. Вас удивляет моя позиция?
— Не то что удивляет, нет… Мы ведь уже кое-что о вас знали, еще до личного знакомства. Иначе оно, пожалуй, просто не состоялось бы. Маду, например, слышал от одного журналиста о вашей деятельности в начале войны, когда здесь была разоблачена немецкая пятая колонна…
Морено погладил усы с явно польщенным видом.
— Недаром я боюсь газетчиков, — сказал он. — Все вынюхивают и ничего не забывают! И ведь самое забавное, дон Мигель, что я всячески старался быть в тени… Вы имеете в виду «Комитет Брена», в сороковом? Да, я его поддерживал, верно. Между нами говоря, — он подмигнул, — никакой особо серьезной пятой колонны тут не было, это уж мы немного нагнали страху… Благо подвернулся отличный случай: у одного немца из местных нашли при обыске детальный план оккупации Уругвая…
— Оккупации Уругвая? — переспросил Полунин.
— Ни больше ни меньше, амиго! И даже с подробной дислокацией потребных для этого частей: один полк СС — сюда, два батальона — туда… Болван явно развлекался на досуге, но использовать его опус мы не преминули. Важно было настроить общественное мнение, понимаете?
— Что ж, это была полезная работа. Поэтому-то мы к вам и обратились, доктор. Как к антифашисту. Но все-таки, я хочу сказать, ваша позиция в этом вопросе… для меня не совсем объяснима. Другое дело, будь вы коммунистом…
Морено поднял палец предостерегающим жестом:
— Нет, нет, я вовсе не коммунист!
— Знаю, Лагартиха считает вас скорее правым.
— Тоже не совсем точно! Правые, со своей стороны, считают меня левым. Разумеется, вся эта спектрография условна… — Доктор жадно допил свой стакан, словно у него пересохло в горле, и разгладил усы. — А что касается наших вшивых наци, то отношение к ним определяется у каждого нормального человека отнюдь не его политической ориентацией — налево или направо, — а просто чувством элементарной чистоплотности. Вы не согласны?
— Вероятно, это должно быть так. Но, мне кажется, нельзя забывать и — как это говорится? — историю вопроса. Нацизм все-таки был порождением правого лагеря. И не случайно именно правые политические круги здесь, в Америке, продолжают если не оправдывать практику нацизма, то, во всяком случае, во многом разделять нацистскую систему идей.
— Да, если вы говорите о наших ультра. Но о них говорить не стоит, кретины есть в любом лагере. Думаете, в левом их меньше? Как бы не так. А, повторяю, нормальный человек, какими бы ни были его политические взгляды, сторонится нацизма так же инстинктивно, как вы постараетесь обойти стороной лежащую на дороге кучу дерьма. Нацизм, амиго, это то же дерьмо, экскремент новейшей политической истории… Конечно, извергнул его именно наш лагерь, вы правы, но тут сказалась политическая недальновидность, продиктованная страхом. Что, вы думаете, побудило Круппа и Тиссена финансировать нацистскую партию? Только страх перед коммунистами. А страх, как известно, плохой советчик.
— У вас, доктор, Нет страха перед коммунистами? — поинтересовался Полунин.
— У меня? Нет! Если хотите знать мое мнение, я считаю присутствие коммунизма в мире скорее положительным фактором. Коммунизма как оппозиции — и в масштабе одной стороны, и в глобальном масштабе. Понимаете, если бы завтра в Уругвае возникла угроза захвата власти коммунистами, я боролся бы против них всеми законными способами. Но пока коммунисты действуют в качестве оппозиционной партии, я приветствую их деятельность. То же относится и к миру в целом: мир, управляемый коммунистами, для меня, вероятно, был бы неприемлем; но мир, уравновешенный двумя системами, — это лучшее, что можно придумать. Вам понятна моя мысль?
— Не совсем, — признался Полунин.
— Хорошо, постараюсь ее развить. Я капиталист. Довольно крупный капиталист, если говорить откровенно. Как таковой, я, естественно, заинтересован в жизнеспособности капиталистической системы общества, в ее внутренней стабильности. Попросту говоря, я не хочу жить на вулкане. Логично?
— Логично.
— Теперь слушайте дальше. Люди моего поколения — а мне шестьдесят три года, сеньор, я начал заниматься делами в пятнадцатом году, ровно сорок лет назад, — так вот, люди моего поколения обычно вспоминают времена нашей молодости как золотой век капитализма: любой предприниматель чувствовал себя этаким феодальным бароном. Но это было благоденствием на вулкане — внизу накапливался огромный заряд недовольства тех, кто был лишен элементарных человеческих прав. И знаете, почему этот вулкан не взорвался? Потому что в семнадцатом году в мире возник новый фактор…
Морено налил себе еще вина, жестом пригласив Полунина следовать его примеру, и спросил:
Герои «Киммерийского лета» — наши современники, москвичи и ленинградцы, люди разного возраста и разных профессий — в той или иной степени оказываются причастны к давней семейной драме.
В известном романе «Перекресток» описываются события, происходящие в канун Великой Отечественной войны.
Роман ленинградского писателя рассказывает о борьбе советских людей с фашизмом в годы Великой Отечественной войны."Тьма в полдень" - вторая книга тетралогии, в которой продолжены судьбы героев "Перекрестка": некоторые из них - на фронте, большинство оказывается в оккупации. Автор описывает оккупационный быт без идеологических штампов, на основе собственного опыта. Возникновение и деятельность молодежного подполья рассматривается с позиций нравственной необходимости героев, но его гибель - неизбежна. Выразительно, с большой художественной силой, описаны военные действия, в частности Курская битва.
Роман «Ничего кроме надежды» – заключительная часть тетралогии. Рассказывая о финальном периоде «самой засекреченной войны нашей истории», автор под совершенно непривычным углом освещает, в частности, Берлинскую операцию, где сотни тысяч солдатских жизней были преступно и абсолютно бессмысленно с военной точки зрения принесены в жертву коварным политическим расчетам. Показана в романе и трагедия миллионов узников нацистских лагерей, для которых освобождение родной армией обернулось лишь пересадкой на пути в другие лагеря… В романе неожиданным образом завершаются судьбы главных героев.
Действие романа разворачивается в последние месяцы второй мировой войны. Агония «третьего рейха» показана как бы изнутри, глазами очень разных людей — старого немецкого ученого-искусствоведа, угнанной в Германию советской девушки, офицера гитлеровской армии, принимающего участие в событиях 20.7.44. В основе своей роман строго документален.
Как изменить жизнь в стране к лучшему? Каким образом избежать стагнации в экономике? Как решить проблему миграции, утечки денег в оффшоры, заставить работать министров и чиновников? С чего начать? Конечно, с банкета! Какова вероятность изложенного сценария? Я считаю, что он очень вероятен. И обязательно случится, сразу после прилета инопланетян. Так что роман-фэнтези…
Михаил Александрович Божесов – прокурор, карьерист, юморист, циничный философ и просто привлекательный мужчина – обустраивает свою жизнь, не жалея о людях, с которыми по долгу профессии сталкивается. Его жизнь – это череда неожиданных обстоятельств, которые Божесов с лёгкостью обращает в свою пользу…Но может ли человек, иногда преступающий закон, добиться высших должностей в государстве? И что движет им? Жажда денег, обиды молодости или сердечная травма?.. И так ли проста его жизнь?
Отряд террористов в Дамаске проник в здание штаба военно-воздушных сил Сирии именно в тот момент, когда там находился российский министр обороны. Но о его визите не знал никто, кроме самых доверенных лиц. Нужно обязательно выяснить, откуда происходит утечка информации, как с этим связаны многочисленные смерти и кто стал предателем. К бывшему разведчику Виталию Шувалову обращается сам президент, доверяя ему провести расследование.Действие политического романа Л. Млечина разворачивается в России, Сирии, Ливане, Австрии и Германии.
Книга американских писателей — остросюжетный политический детектив, действие которого, по замыслу авторов, разворачивается где-то в конце 80-х годов. Очередной агрессивный акт США на Ближнем Востоке приводит Белый дом к потере международного доверия. В стране возникают серьезные внутренние противоречия. Одна из центральных фигур книги — Де Янг, губернатор штата Калифорния. В его зловещем облике нашли отражение многие отрицательные черты, присущие политической жизни современной Америки. В книге раскрыт механизм правления Белого дома, показана острая борьба за власть в политических, экономических и финансовых кругах США, жестокие методы этой борьбы: заговоры, политические убийства, насилие и шантаж. Для широкого круга читателей.
Убийца не всегда носит кинжал. Его шаги не всегда тихи и незаметны. Он не обязан прятаться среди теней. По крайней мере, пока его цель — политик, а оружие — слово. «Слово ранит» — так говорят только плохие политические убийцы. Джейн знает — слово убивает. Один жест, одна сплетня, одно сорванное выступление — и карьера политикана рушится, как карточный домик. Ей их не жаль, каждый из них — лжец, вор и лицемер. Однако иногда она задумывается. Была бы она другой, если бы стояла на их месте?
Арестована королева, распущен парламент, власть в стране захватила группа военных во главе с капитаном Вайаттом… Этн события составляют сюжет романа английского писателя П. Гринвея. Используя жанр политической фантастики, автор показывает цинизм, демагогию и хитрость английской буржуазии, разоблачает антинародный характер буржуазной демократии. Роман злободневен, автор в критическом плане затрагивает основные проблемы общественно-политической жизни Англии. В книге немало юмора, интересных пародийных сцен и эпизодов.