Южный коридор - [12]

— Ладно, голову тоже береги. И свяжись со Стикером, как только сможешь. Ты же знаешь, он волнуется.

— Но не так, как мы, верно?

— Верно. Не так.

Болан ухмыльнулся, повесил трубку и вернулся к машине.

Это действительно был «корвет», хотя и не серийная модель, с мощным движком, который подошел бы скорее самолету, чем автомобилю. Болан никогда не видел таких машин. Казалось, «корвет» обладает собственным характером: он не любил стоять на месте, ему явно хотелось взреветь и лететь вперед.

Болан улыбнулся девушке, завел двигатель и выехал на дорогу. Когда машина быстро набрала полную скорость, Болан спросил:

— Сколько отсюда до аэропорта?

— Собираешься отправить меня куда-нибудь подальше?

Болан покачал головой.

— Я хотел бы успеть к шестичасовому рейсу.

Девушка взглянула на часы на приборном щитке и сказала:

— Переходи на шоссе 285. Следующий перекресток — направо.

Улицы в этот утренний час были совершенно пустынными. Несколько минут они ехали молча, а потом девушка спросила:

— Как тебе это удалось?

— Что именно?

— Ты просто вошел в дом и начал там командовать. Заставил их расшаркиваться перед тобой и кланяться, выполняя все твои желания. Даже Чарльза ты обвел вокруг пальца. Как тебе это удалось?

Болан постарался объяснить покороче.

— Фокус-покус, ловкость рук. Ты говоришь им то, что они ожидают услышать. Подыгрываешь их идиотским ритуалам. Это цена, которую они платят за свою любовь к интригам и разборкам.

— Но ведь они смотрели тебе прямо в лицо — и не узнали!

— А что они должны были узнать? Лицо ничего не значит само по себе, пока ты не свяжешь его с каким-то именем. Это и есть, так сказать, ловкость рук.

— Я бы никогда не забыла такое лицо, — заметила девушка.

Болан рассмеялся:

— А я никогда не забуду такое тело. Тебе ведь тоже удавалось с ними справляться.

Она хихикнула и призналась:

— Да, это срабатывало — они держались от меня подальше. Все-таки в этом доме у меня было определенное положение.

Теперь Болану сделалось понятно, почему он застал девушку обнаженной, но накопилось еще много вопросов, слишком много. Когда они выехали на скоростную автостраду и влились в редкий поток машин, девушка включила передатчик и взяла микрофон.

— Не возражаешь? — спросила она у Болана. — Я выйду под вымышленным позывным. Мы можем узнать, где сейчас транспортная полиция. Нам ведь ни к чему встречаться с фараонами?

— Валяй, — добродушно осклабился Болан.

Когда девушка нажала на кнопку микрофона и взялась за обработку водителей, изменился не только ее голос — даже выражение лица стало совсем другим.

— Эй, девятнадцать, — ворковала она. — Может, найдется грузовичок на 285-ом, который тащится на север?

Ответ последовал незамедлительно — в особой монотонной манере, характерной для водителей, которые проводят за рулем грузовика долгие утомительные часы:

— Привет, крошка. Я — Ухающий Филин, жму на газ к северу от Орландо. Не торопись, поболтай со мной немного, разгони тоску-печаль.

Девушка насмешливо взглянула на Болана и ответила нежным голоском:

— Спасибо, что отозвался, Ухающий Филин. Целую тебя за это. Я — Вечерняя Звезда, лечу себе вдоль дороги и освещаю сердца. Оглянись через плечо, любимый, и скажи, что ты видишь.

— Надо же! — выпалил водитель. — Я просил поболтать со мной, а не заставлять меня...

— Сначала дело, — настаивала девушка. — Так что у тебя сзади, родной?

— Ладно. Не буду тебя дурачить, детка, — за всю ночь не видел ни одного фараона. Так что у тебя впереди все чисто... но, может быть, отдохнем вместе, прежде чем ты снова отправишься в свой полет? Как насчет того, чтобы подсластить мой кофе?

Девушка рассмеялась низким чувственным смехом.

— Еще встретимся, Ухающий Филин. С меня поцелуй. Привет, Вечерняя Звезда летит на юг.

— Спасибо, детка. Удачи тебе. Привет.

Девушка положила на место микрофон и сказала Болану:

— Полный вперед — там все чисто.

— Я так и понял. Но у нас еще море времени.

— Признайся, — спросила она игриво, — тебе ведь не нравится, как я разговариваю но радио?

Болан пожал плечами.

— Наверное, твои приятели получают удовольствие.

— Это просто игра, — сказала она, устало глядя на дорогу.

— Послушай, это твоя рация и твоя машина, — мягко сказал Болан. — Какая разница, что я об этом думаю.

— Верно, мне все равно. Мне плевать, что об этом думают другие. Но что тут плохого, скажи? Обычная игра, и все это понимают. Я бы никогда не смогла говорить так лицом к лицу. Я бы просто не выдержала и расхохоталась. Но по радио совсем другое дело, понимаешь? Тебя никто не видит, ты прячешься за своим позывным, как за маской. И в этом вся прелесть. Ты часто пользуешься рацией?

— Не очень.

— Поэтому ты не понимаешь.

— Понимаю, — слабо возразил Болан.

— Нет. — Казалось, девушке обязательно нужно было оправдаться. — Знаешь, у меня есть теория на этот счет. Я думаю, тут по-настоящему проявляется человеческая природа.

— Где — тут? — лениво поинтересовался Болан.

— В эфире. Это настоящий мир, в котором живут только добрые приятели — дружелюбные, отзывчивые, всегда готовые прийти на помощь. Я много об этом думала. Когда-то мне казалось, что рации есть только у очень хороших людей. Но однажды я испытала настоящее потрясение. Один из моих приятелей в эфире оказался тем самым ужасным старикашкой, который живет на нашей улице. Мерзкий тип — сварливый, раздражительный, вечно гоняет детишек со своего газона. Но по радио он совсем другой, просто душка. И не я одна так думала — он всем нравится. Знаешь, какой у него позывной? Котенок! Так оно и есть, когда говоришь с ним по радио — сама доброта. Понимаешь, в эфире он может раскрыться, проявить свою подлинную сущность — ведь никто не догадывается, что это тот самый зануда с Пейсиз-Ферри.