Южный фронтир: Россия — Украина — Донбасс - [36]

Идеал представляет собой образ желаемой действительности, который может быть рационализирован и познан в понятиях. Понятие и образы справедливости в русской культуре анализируют разные исследователи. Е. В. Карчагин в статье, посвященной этому вопросу, предлагает определять справедливость как меру должного распределения благ и тягот. Распределение пронизывает все общество, поддерживает и воссоздает его структуру, а также регулирует обмен и циркуляцию всех видов социокультурных благ и тягот. Воздаяние, наказание, взаимный обмен Карчагин также предлагает рассматривать как разновидность распределения [Карчагин 2016. С. 43].

Каков идеал справедливости в русской культуре? В русском слове «справедливость» на глубинном уровне соотнесены логический, моральный и социальный порядок. Справедливость означает правильный, верный, истинный порядок вещей и человеческих отношений в обществе [Там же].

Понятие справедливости в русской культуре исследовала Н. В. Печерская. Она показала, что справедливость — это концепт, работающий только в конкретной, отдельно взятой моральной практике и не сводимый к концепту справедливости из другой моральной практики. Она также описала несколько концептуальных моделей русской справедливости. Согласно исследованию Печерской, не существует общего универсального понятия «справедливости», объединяющего все значения. Каждое из них образовывает отдельный «мир справедливости» — универсальный и самодостаточный [Карчагин 2016. С. 44].

Тем не менее, Карчагин считает, что основной дискурс справедливости в русской культуре во многом оформляется через концепт «правда». Некоторые исследователи считают правомерным утверждать наличие в русской культуре особой «правды-справедливости». В русской интеллектуальной традиции сквозной линией проходит рассуждение о синтетическом характере правды, которая объединяет в себе истину и справедливость [Там же].

Карчагин также отмечает, что российское общество не выработало рациональных принципов социальной справедливости, справедливость в русской культуре по большей части сводится к чувству справедливости [Карчагин 2016. С. 44 — 45]. Карчагин также считает особенностью русской культуры доминирование в обществе «морально-религиозного дискурса, ставящего на место справедливости милосердие, которое или выше справедливости, или отождествляется с последним» [Карчагин 2016. С. 46].

Указанные особенности справедливости в русской культуре проявляются и в XXI веке. Так, С. В. Мареева показывает, что представления о справедливом обществе до сих пор являются важными для большинства населения страны и сформировали достаточно устойчиво ценностно-нормативную систему, независимо от социального положения и динамики личного благополучия. В то же время в русском обществе реализована высокая степень терпимости к большинству видов социального неравенства и распределения доходов [Мареева 2013]. Мареева делает отсюда вывод, что нетерпимость к социальному неравенству является ключевым элементом русской культуры [Мареева 2013. С. 26]. Этот вывод представляется нам необоснованным. Данные Мареевой показывают, что хотя справедливость является базовой ценностью русского культурного космоса, социальное неравенство не представляется препятствием для реализации справедливости в обществе.

Этот вывод выглядит парадоксальным с точки зрения западных социальных и политических теорий, которые представляют социальное равенство необходимым условием и одновременно целью функционирования как открытого общества типа западной демократии, так и социалистического общества того типа, который был реализован в СССР. Необходимость социального равенства для здоровой жизни общества выступает как базовая предпосылка любого рассуждения на политические и социальные темы, и несоответствие эмпирических данных политологическим концептам побуждает создавать теории о необходимости создания нового человека, который был бы воспитан от рождения для восприятия западных демократических норм или коммунистических ценностей, в зависимости от общественно научной парадигмы, которой следует ученый. Обращение к архетипическим основаниям русской культуры позволяет показать, что это не случайное несоответствие, и русское понимание справедливости позволяет создавать устойчивые социальные структуры, которые воспроизводятся после масштабных трансформаций и обеспечивают устойчивое существование русского государства на протяжении нескольких столетий.

Русское понимание справедливости представлено в образной форме в русском культурном архетипе святого царства, предполагающем, что вся жизнь человека на земле и в обществе в принципе должна быть сакрализована, и это состояние может быть приближено в пространстве и времени, осуществлено конкретным индивидом в хронотопе его личного бытия. Таким образом реализуется христианское миро-видение, прозревающее за конкретным эмпирическим бытием мистический слой, причастность к которому и делает земную жизнь реальной [Зеньковский 2001. С. 42].

Современные исследователи выделяют три культурных инварианта русской идентичности: духовность, державность, соборность. Духовность в русской культуре исторически реализуется в форме православной религии, державность в виде самодержавного государства, а соборность в виде целостности народной, государственной и общественной жизни [Мельникова 2012]. Все три базовых компонента русской культурной идентичности синтезируются в образе святого царства, представляя собой секулярный вариант этого архетипа: индоевропейская и древнеславянская семантика святости актуализируется в православии; царство выступает как тип социального устройства общественной жизни, реализованный в державности как культурной константе русской социокультуры; соборность выступает как целостность народной жизни, которая выражается в справедливости и правде, вариативных и одновременно нормативных для каждой конкретной индивидуализации царства.