Южное солнце-4. Планета мира. Слова меняют оболочку - [42]

Алеф покраснел и осторожно глянул в сторону Тава.

— Да уж было дело. Не хочу даже вспоминать об этом. Давайте сосредоточимся на главном. У меня возникла вот какая бизнес-мысль. У меня в доме сохранилась старая скрипка. Мой дед играл когда-то. Он был одним из последних на земле исполнителей живой, а не цифровой музыки. Это было ещё в годы биткоинов. До того, как перешли на кварки. Так вот. Когда нам приходилось туго, дед зарабатывал биткоины на улицах. Ему никак не давался этот цифровой переход. Да оно и понятно — человек старой формации. А, кроме того, его старые обиды замучили. Всё, что он зарабатывал на уличной игре, уходило в счёт погашения долга по обидам и негативным энергиям.

— Да-да, очень интересно! — новый админ внимательно слушал Альфа.

— Дед и меня учил. Помню кое-что. И пальцы помнят. Просто стеснялся играть в наш век цифровой музыки… Так что мой новый проект — выйти в парк и попробовать поиграть на скрипке. Понимаю, что сначала не все поймут. Ну, а вдруг?

Тав смотрел на Альфа во все глаза. Легендарные скрипки, скрипачи, живая музыка! Да его друг — просто гениальный малый! Как же это раньше не пришло им в голову?

Уходили они из домена довольные и наполненные новыми надеждами. В электронном кошельке чувствовалось движение, а новые кварки оживляли зуммом его когда-то пустые ёмкости.

Целый день ушёл на подтягивание струн и поиски нот, канифоли и подставки под ноты, которая называлась забытым словом «пюпитр». Тав долго смеялся, когда Алеф сказал ему, что именно он ищет на складе у деда.

На складе чего только не было! Алеф уже давно не заходил сюда. Названия старинных вещей он уже не помнил, это было ни к чему. А вот то, что касалось скрипки, помнилось почему-то ярко и выпукло.

— Опоздал ты родится, внучок! Я бы из тебя Паганини сделал в другое-то время… Эх, что за мода пошла — цифровая музыка!

Первые звуки, которые он извлёк из настроенной скрипки и наканифоленного смычка, были ужасны. Но уже через несколько минут пальцы вспомнили наставления деда, ноты заговорили с ним на понятном только им обоим языке, а смычок уверенно заходил вверх-вниз, пытаясь подсроиться под ритмы дыхания Альфа.

Всё это время Тав сидел на подоконнике, поджав ноги и не сводил глаз с Альфа. Чистый ангел!

В парке у каньона с водопадами, в любимом месте отдыха горожан, сегодня было людно, как всегда, бывает в летний погожий день. Японцы уже с утра прошлись по всем дорожкам и потаённым уголкам парка, почистив и прибрав всё после ночи и заработав свои кварки. Старики и старушки были умыты, накормлены и выкачены в колясках на аллеи парка. Дети играли в логические игры, временами пускаясь вприпрыжку по спортивным каскадам, чтобы снизить уровень активности мышц.

Альф остановил свой выбор на площади у центрального фонтана. Он осторожно вытащил скрипку из футляра, раскрыл дедовы ноты, поставленные перед глазами на пюпитр, и осторожно заиграл живую музыку.

Люди заинтересовались непривычным зрелищем и окружили Альфа и Тава, сидящего на парапете фонтана, плотной стеной.

Альф играл несложные вещи. И уровень его мастерства для любителей исторических фильмов с игрой знаменитых оркестров мог бы показаться непрофессиональным, но все слушали, затаив дыхание, и даже не аплодировали, боясь разрушить волшебство этого действа. У некоторых слушателей в глазах заблестели слёзы, но это были светлые слёзы, судя по зуммеру электронного кошелька Алефа.

Анабиоз

Алекс вытянул ноги в удобном кресле на балконе. Балкон выходил на юго-запад, и с него хорошо был виден розовый закат. Ничто так не успокаивало Алекса, как вид на оранжевый закат с балкона съёмной квартиры на одиннадцатом этаже.

Как физиотерапевт, Алекс автоматически отмечал у себя замедленное и спокойное биение пульса, когда он смотрел на лёгкие спокойные морские волны, на рябь бесконечной водной глади подальше от берега — по всей акватории, видимой глазу.

Ритм волн становился и ритмом его пульса, сущность его растворялась в чём-то огромном и первородном, тело начинало терять свой вес, а воздух свободно и вольно входил в лёгкие. Релакс. Анабиоз.

Ценность такого состояния, как врач, Алекс знал давно. Мышцы человека в таком состоянии самоочищаются, избавляются от продуктов распада своей жизнедеятельности, мозг работает лениво, но чётко, анализируя события, подводя итоги прошедшего дня.

Жена знала о безотчётной его тяге погружаться в суть вещей и не докучала лишними звонками. Но телефон всё-таки зазвонил, и на экране высветилось милое лицо с большими детскими глазами:

— Помнишь, что детей нужно отвезти в кемпинг? У них там сегодня погружение в ритмы ночной природы. Да, от школы. Проводит какой-то «гуру» от восточных техник.

Алекс усмехнулся: «И тут — погружение»!

— Да, разумеется. Я сейчас сварю кофе и поеду домой к детям.

Он сунул в карман какой-то блестящий электронный аппарат, который лежал на столе рядом с телефоном, вздохнул и закрыл дверь на балкон съёмной квартиры. Дети — это святое.

Весь последний год он работал над созданием медицинского анабиотика — прибора, глушившего собственные биоритмы человека и вводящего субъект в искусственный анабиоз. При этом у аппарата был довольно большой спектр наводимых биоритмов: от пчелы до ствола дерева.