Южное пекло - [3]

Вернулись в Тамань, животы подтянуло, с утра ничего не ели, а уже темнеет. Зашли в чайную. Хорошо пообедали, все довольны. Вдруг я вспомнил, как она этого совхозного бригадира обольщала и как своими волосами лицо его задевала… И тут я понял, что оставить их одних не смогу.

Нам бы пора уже ехать в Керчь, шофёр торопит, понимаю, что и геологи наши спешат. Но молчат, потому что всё-таки я начальник. Конечно, я только формально был их начальником. Все они гораздо опытнее и старше меня, я ведь только-только окончил институт. Получилось так, потому что иикто из них начальником партии ехать не соглашался. Кому охота возиться с машиной, платформами, деньгами, всякими там бумажками, ведомостями? Никому. Я бы и сам не согласился, назначили — пришлось.

Но тут, думаю, время оказать своё слово. Смотрю на них — сидят как ни в чём не бывало. Она вынула полевой дневник, что-то записывает.

— Вот что, — говорю геологам, — поскольку я всё-таки начальник, то решаю так. Вы поезжайте с машиной, у вас работа на Керченском полуострове. Вы лучше меня во всём разбираетесь. Отберёте пробы, вернётесь сюда, в Тамань. А я женщин одних оставить не могу.

Тут все заговорили:

— Правильно, правильно! Как это нам раньше не пришло в голову! — В общем, хвалят меня, что очень хорошо решил.

Она не реагирует, записывает. Ну, а другая обрадовалась, вскакивает и заявляет:

— Молодец! Наконец и в нашей партии хоть один мужчина нашёлся. Молодец! — и целует меня, да так крепко!

Я смутился, говорю:

— Может быть, всё-таки не при всех.

А она, продолжая писать, говорит:

— Наедине мы, может, и не рискнули бы. — Непонятно только, в насмешку это говорит или серьёзно. — Конечно, с нами ничего не случится, бояться за нас нечего. Мы под надёжной охраной бригадира, но вы молодец! — И улыбается.

Забираем мы свои рюкзаки, и машина уходит. Темнеет, а ждать бригадира ещё долго. Сидим в чайной. Она кончила записывать, спрятала дневник. Спрашивает:

— Что будем делать?

— Давайте, — говорю, — почитаем.

А книг у меня в рюкзаке сколько угодно. У нас было заведено: в каждом посёлке или станице мы первым делом забегали в книжный магазин. И то, что в Москве нарасхват — популярные поэты и фантастика — здесь лежит, пылится. Я по фантастике, например, собрал всё, что только выходило. Одно время зачитывался, фантастика, конечно, это хорошо. Понимаю, что через неё можно многое выразить. Но для меня это уже пройденный этап. Мне кажется, что надо прямо говорить, без всякой фантастики и о том, что будет, и о том, что есть. Надо смело критиковать плохое и вокруг себя и в себе самом, как это делал Лермонтов. По-моему, пора бы научиться так писать, как он.

— Хотите, — предлагаю ей, — что-нибудь почитать?

А она:

— По-моему, не время и не место.

Другая говорит:

— Были бы карты, поиграли бы в дурака, но карт нет. — Опять я не могу понять, с намёком ли в мой адрес это говорится или просто так. — Может быть, поиграем на спичках?

Я говорю:

— Давайте на спичках. — Потому что в этой игре я знаю приём и всегда могу выиграть.

А она предлагает:

— По-моему, надо узнать, что сегодня в городском клубе. И людей посмотрим, и клуб. Кто пойдёт? Бросим жребий. Давайте ваши спички, — говорит мне. Обломала одну: — Кто вытянет без головы, тот идёт узнавать.

Нам с ней повезло, а другая вытягивает спичку без головы.

— Значит, вам идти, — говорит она.

Но я перебиваю:

— Нет, нет, сидите, пойду я.

Пока я бегал в клуб узнавать, в чайной их, как мухи, облепили ребята. Обе с ними весело беседуют, о чём-то расспрашивают, смеются. Мне это не понравилось, но я не показываю виду.

Они меня увидели, спрашивают:

— Ну как?

Говорю:

— «Любовь под вязами». Пойдём? Я этого фильма ещё не видел.

— Чудесно! Замечательный фильм! Я его смотрела. С удовольствием пойду второй раз. — Другая тоже не видела. — Вам обязательно надо посмотреть. Софи Лорен… — и всё такое. И говорит так, будто обращается не только к нам, но ко всем ребятам. Ребята говорят:

— Мы уже видели, фильм приличный, смотреть можно. Он у нас уже третий день идёт.

Взяли мы свои рюкзаки и пошли.

— Вот будет номер, если ваш бригадир нас подведёт.

Она мне в ответ да ещё с иронией:

— Не беспокойтесь. Такие не подводят. Посмотрите лучше на звёзды. Видите, как мерцают?

Подумаешь, звёзды, какие-то белые мошки. И ведь очень точное наблюдение Лермонтова, что звёзды на Кавказе кажутся очень маленькими. Не то что в Средней Азии. Я как-никак там практику дважды проходил. Вот это действительно звёзды. Как фонари в небе. И откуда только Лермонтов мог так понять пустыню? Ведь не был же он в Каракумах?

Билеты купили запросто. Клуб ничего, каменное здание. В зале пустых мест полно и одно старичьё. Фильм в двух сериях. Удивительная это манера. Зачем нужно делать по нескольку серий? Мне кажется, что само искусство кино это исключает. Фильм должен быть короткий и точный, как выстрел, потому что и время наше скоростное. А эти бесконечные серии мне невыносимы. Получается это оттого, что сценаристов настоящих мало, вот серии и шлёпают, а расход государству больше, за каждую отдельно плати. Другого смысла я в этом не вижу.

Сели в свой ряд. Я между ними. До этого не случалось нам никогда ходить вместе.