Южная трибуна - [18]
Эде дает свисток и переходит к новому упражнению.
– Снова берем мяч обеими руками, сильно толкаем вверх, сначала левой, потом правой, должна получиться хорошая «свеча», потом подпрыгиваем и ловим мяч обеими руками.
Первая попытка Калле не удалась. Должно вернуться чувство мяча. Потом дело пошло на лад.
Свисток и новое упражнение.
– Бегом ведем мяч попеременно то левой, то правой ногой, хоп, хоп!
«Это у меня до сих пор получается неплохо», – подумал Калле и попытался поймать взгляд Ибрагима. Но тот пока избегает глядеть в его сторону.
Калле ждет следующего упражнения. Теперь по логике должна быть игра головой. Верно! После этого разминка закончена и тренер дает игрокам немного передохнуть.
Несколько старых знакомых подошли к Калле, поздоровались, другие держатся более сдержанно, среди них Ибрагим,
– Хорошо, что ты снова пришел, – радуется Эде, – Продолжаем тренировку. Всем встать! Свисток, и тренер объявляет:
– Пипо, Хельмут и Калле атакуют Боксера, Чарли, Лео, Джойо и Ибрагима. Левая половина поля – игра в одни ворота. Пипо, Хельмут и Калле втроем должны прорваться к воротам, продемонстрировать хороший дриблинг и постараться не потерять мяч. Если кто из пятерых защитников перехватит мяч, он тут же передает его другому игроку защиты.
Эде бросает мяч Пипо. Маленький испанец пытается обыграть плотного Лео и пройти по флангу, он делает обманный маневр, обходит Лео, но терпит поражение от Ибрагима, который вовремя оказывается на месте, перехватывает мяч, благополучно миновавший Пипо, и через все поле посылает его Боксеру.
Боксер останавливает мяч, видит устремившегося к нему Хельмута, видит открывшегося Джойо и пасует мяч ему.
Передача происходит быстро, и Калле, оказавшись на таком же расстоянии от мяча, как Джойо, пытается его перехватить, но тут налетевший Джойо грубо сбивает его с ног.
Калле корчится на земле. Острейшая боль, словно лошадь наступила на бедро. С усилием пытается он подняться, но не может. И тут к нему подходит Ибрагим. Протягивает руку, помогает подняться, поддерживает. После первых мучительных шагов боль постепенно отпускает.
Калле бросает быстрый взгляд на Ибрагима. Тот улыбнулся. Калле улыбнулся в ответ, скривившись от боли.
– Спасибо, – выдавил Калле.
– Порядок! – ответил Ибрагим.
– Как чувствуешь, Калле? – спросил Эде.
– Уже нормально, тренер.
Игра в одни ворота продолжается. Пило и Калле еще несколько раз удается пробиться к воротам, порой кажется, что ноги их неотделимы от мяча. А вот для Хельмута день сегодня неудачный. Его все время перехватывают и отбирают мяч. Минут через пятнадцать Эде свистком прерывает игру. Это оказалось нелегко. Калле с трудом переводит дух. Да и нога все еще болит.
– Вам – небольшой отдых, – объявил Эде, послав на поле следующую группу.
– Ты хорошо играл, – с уважением проговорил Ибрагим.
– Сейчас я не в форме. Бегаю, как инвалид, – возразил Калле. Дыхание у него до сих пор не восстановилось.
– Приходи еще, – сказал Ибрагим. «Вечные пьянки да сигареты – вот причина», – подумал Калле.
– Что я тебе хотел сказать, – замялся Калле.– Тогда это было подло с моей стороны, ты извини.
Вот и сказал. Настроение у него сразу улучшилось.
– Ничего. Забыто, – ответил Ибрагим.
Тренер созывает всех и разъясняет следующую игру.
– Мы делимся на четыре группы – на каждой половине поля по две. Боксер и Чарли центральным берут Пипо, Атта и Саим – Калле, Лео и Джойо – Хельмута, Дирк и Хартмут – Ули. Игрок в центре получает от боковых попеременно высокие и средние мячи. Высокие мячи он отбивает в прыжке головой, мячи на уровне груди – в прыжке согнувшись. Всем понятно?
Группы начали. Калле нелегко даются высокие мячи.
– Калле, не зависай! Выше подпрыгивай, сильнее бей! – кричит тренер.
После этого упражнения Эде смотрит на часы, дает свисток и разрешает им разделиться на две команды.
Прежде Калле больше всего любил эти матчи в конце тренировок. Но сегодня он вымотался до предела и может быть разве что запасным вратарем.
«Каждое утро этот идиотизм, – подумал Калле, захлопывая за собой входную дверь.– Без пяти минут восемь. Нужно торопиться».
– Эй, старик!
Это Бодо. Бодо поджидал его возле дома. Калле решил просто пройти мимо, не удостоив его взглядом. Он ускорил шаги, но Бодо нагнал его.
– Подожди, послушай!
Калле бросил на него злобный взгляд.
– Катись ты отсюда, дерьмо! Но Бодо не отстал.
– Ты меня извини за понедельник. Это было гнусно с моей стороны.
– С чего это вдруг? За лучили угрызения совести? Калле опять ускорил шаг. Но и Бодо не отстает.
– Во вторник Вайц взяла меня в оборот.
– И что, распутала все ваши интриги? – в вопросе Калле злорадство и ирония.
– Жена Козловски видела меня в воскресенье.
– Значит, это все-таки был ты. Забавно. Так я сразу и подумал. И трепеща от страха ты во всем сознался. Верно?
– А что мне оставалось делать? Я сказал, что со мною были Счастливчик и Грайфер. Она, естественно, их не знает, да они её и не интересуют, потому как не имеют к школе отношения.
– Значит, Счастливчик и Грайфер…
– Свастику рисовал Счастливчик…
– А Вайц тебе не сказала, о чем спрашивала меня? Она ведь допытывалась, есть ли у тебя алиби. Не был ли ты в дискотеке в воскресенье вечером? Она меня там встретила. А ты говоришь, шпион…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.