Южная страсть - [40]

Но, боже, насколько это все не то, стоит подумать про Лона.

Дверь спальни открылась, и на пороге появился Лон. На нем были длинные пижамные брюки, которые почти не прикрывали бедра, и расстегнутый халат, открывавший перед Софи широкую грудь, блестевшую при бледном свете спальни.

— Я еще не одета, — проговорила Софи в забавном смущении. — Наверное, я должна переодеться?

— Нет. — Было нечто необычайное в его взгляде, в его голосе. Он смотрел на Софи так, словно она была последней женщиной, оставшейся на земле. — Ты не открыла шампанское?

— Я ждала тебя.

— Спасибо.

Лон подошел к ней, взял у нее бутылку и легко открыл. Пробка вылетела с громким хлопком. С легкой улыбкой наблюдая за шипучим вином, Лон достал из встроенного бара высокий бокал, наполнил его и протянул Софи.

— Пей.

Софи сделала глоток и вернула бокал Лону. Он с удовольствием выпил, обвил талию Софи рукой, прижал ее к груди, склонил голову и поцеловал — медленно, настолько медленно, что кости ее начали таять, ноги растворились и она вплыла в него.

— Потанцуй со мной, — шепнул он одним уголком рта.

— Музыки нет.

Лон очень нежно поцеловал ее в ямку под ухом.

— Что ты, есть. Закрой глаза, и услышишь. — Он притянул Софи еще ближе, провел ладонями по ее спине, словно вылепливая талию, бедра, ягодицы. — Слушай же.

И шея Софи ощутила, как поцелуй следует за поцелуем.

Она слушала.

Вначале она услышала только яростную барабанную дробь своего сердца, отдающуюся стуком крови в ушах. Но Лон не отпускал ее, щека припала к его груди, и она услышала глубокое и ровное биение его сердца.

Это был ритм сильный и настойчивый. Как сам Лон.

Софи выдохнула и расслабилась. Когда Лон сделал вдох, она вдохнула вместе с ним, желая даже дышать в унисон, поймать его ровный ритм.

Прильнув ухом к сердцу Лона, Софи танцевала с ним медленный танец, похожий на тот, первый, из эпохи Элмсхерста. Софи в спортивном зале. Ей снова четырнадцать лет. Она скромная, неопытная, она мучительно возбуждена. А его тело прикасается к ней… А грудь припадает к груди… А бедро скользит между ее ног… А пальцы нащупали ямочку на спине… И она уже перестает владеть собой.

Нет, она улыбается ему в плечо.

Она собой уже не владеет. Она с радостью вручила всю власть над собой ему.

— Что хочешь делать? — спросил Лон.

— Это тебе решать.

— Я-то знаю, что мне нужно, но мы сделаем так, как ты хочешь.

— А если я не хочу?..

Лон расправил плечи.

— Будем танцевать. Или пить шампанское. Или ничего не делать.

— А если я хочу?.. — сипло прошептала Софи.

— Тогда — да.

— Знаешь, это может обернуться потерянным временем.

— Чем-чем?

— Потерянным временем.

Мышцы его плоского живота напряглись.

— Я пошутил. Не надо было…

— Ты же не знаешь. Ты не занимался сексом со мной.

Лон вскинул голову, посмотрел на Софи сверху. Его голубые глаза горели.

— Ты всегда это называешь сексом?

— Это вообще так называется. — Софи ощутила неловкость.

— С незнакомым человеком — да. Но мы с тобой не чужие. Почему бы не назвать это актом любви? Или любовным актом?

— Это никогда… не было похоже… на любовь. — Софи дотронулась языком до верхней губы. Слишком сухо во рту. — Брак.

— А-а. Теперь понятно, почему ты против брака.

— Я не против брака. Я против лжи. Я против неравенства. Я против того, что мужчина уходит и делает все, что ему вздумается, а женщина должна сидеть дома и выполнять то, что ей велено…

Алонсо заставил ее замолчать, впившись в нее губами. Он целовал ее, пока у нее не закружилась голова. Губы ее задрожали, все тело налилось жаром и электрической энергией. Лишь после долгой паузы Лон поднял голову.

— Со мной у тебя такого не будет, — мягко пообещал он. — Теперь я повторяю: чего ты хочешь?

Их взгляды скрестились. Софи тяжело, отрывисто дышала, пульс все убыстрялся. Она тонула, ее с большой скоростью засасывал омут ярко-голубых глаз.

— Тебя, — наконец шепнула она.

— Ты имеешь в виду определенную сторону?

— Нет. Я хочу… всего.

Лон не позволил ей раздеться. Он хотел прежде целовать ее в этом белом свадебном платье.

Он присел на край кровати и усадил Софи к себе на колено. Его длинные руки доставали до ее щиколоток. Оттуда его пальцы медленно двинулись вверх, вдоль икр, миновали колени и принялись гладить кожу внутренней стороны бедер.

Софи задрожала, когда его ладони сошлись в том месте, где было тепло, небывало тепло, где он был желанным гостем.

— Наваждение, — прошептала она, избавляясь от кружевных трусиков.

Лон негромко засмеялся, уткнувшись в ее плечо, и прочертил губами теплый шелковистый контур ее тела.

— Лон…

— Это не наваждение.

Он погрузил палец в ее тело, туда, где было еще теплее, где было влажно, и исследовал ее.

— Лон.

— Мы еще не подъезжаем.

— Целуй меня, — проговорила она отчаянным шепотом и вцепилась в его пояс. — Дай мне любовь. Сейчас.

— Развяжи мне пояс.

Она ослабила узел на поясе. Он приподнялся, и шелковые брюки соскользнули с его бедер.

Она отдалась его рукам, соприкосновению голых ног. Когда он снова сел, она скользнула на его колено. Ей никогда не доводилось занимать позицию сверху, но ею двигало любопытство, интерес ко всему, что касалось Лона, и она не протестовала, когда он усадил ее на себя.