Южная повесть - [28]

— Это предательство! — заявил ему воевода города.

— Ты, воевода, мыслишь прямо, а оттого кажется тебе, что правильно. Я же мыслю, как идет горная дорога — извилисто и неровно. Оттого ты не спешишь понять мои мысли, а я вижу, что гору, которую нельзя покорить, можно обойти.

— Каков бы ни был твой план, но в городе остались люди, ты же знаешь, что турки с ними сделают!

— Вдумайся же, воин, — прервал его Мстислав, — что они сделают с тобой и со мной, и с жителями всего побережья, если мы их не победим?

— Но это мой город, — все более распаляясь, закричал воевода.

Мстислав отвернулся.

— Это мой город, — повторил воевода, и Мстислав услышал, как тот приближается к нему со спины. Мстислав выхватил нож, который ему оставила Златка, — кривой цыганский клинок — и резко развернулся. Воевода стоял с мечом на изготовку. Мстислав нагнулся, меч прошел над его головой, и вонзил нож в сердце бунтаря.

Через час шатер наполнился местными сотниками. Труп воеводы выбросили поодаль и накрыли плащом. Мстислав решил впустить в город турок, но устроить в домах засады, а через ход подземный держать связь с другой частью города. Сами же войска он подвел к земляному валу, но с другой стороны — с внешней. Таким образом, турок должны были встретить местные ополченцы — добровольцы из когорты пришедших с воеводой. Остальные вступят в дело потом.

Показавшиеся полчища с криком надвигались. С вала началась беспорядочная стрельба лучников, однако турок это не остановило, со всей своей прыти они ворвались в город. Оказавшись в замкнутом пространстве, турки начали разбредаться по домам и вырезать жителей. Войска Мстислава стояли недвижимым. В домах шла бойня, с чердаков палили лазутчики которцев. Наконец, турки достигли укрепленной части города, и здесь завязли. Из каждого окна, и с каждой крыши сыпались на них стрелы, а то и пули. Пока турки врывались в дом, его защитник перебирался в другой. В этот момент и в другой части города по туркам открыли огонь две фаланги стрелков. Основная масса которского войска уже стояла в городе. Турки были вынуждены спешиться, перемещение их было осторожным: отовсюду слышались выстрелы и летели стрелы. Кривые сабли и гнутые луки не помогали янычарам, смерть прыгала вокруг них и хохотала.

И когда передовой отряд турок достиг южного вала, из-за вала поднялись новые лучники: сначала одна фаланга встала во весь рост, выпустила стрелы и опустилась за вал, потом другая, затем поднялась третья — и те грянули залп из аркебуз. Первая фаланга заменила стрелков: словно прялки, ряд за рядом поедали они нити, и ряды турецкой армии падали, подкошенные и удивленные. Отпрянув от вала, турки попытались прорваться к дороге на Херцог-Нови, но тут их встретила кавалерия. Пешие порядки мусульман были рассеяны. Вторая волна вывела их на противоположную окраину: здесь за горными уступами их ждали меченосцы. Круг атакующих которцев сужался. Турецкие воины уходили из Ублей, оставляя за собой пепелище, мертвых младенцев, обезображенные трупы женщин и обгоревшие тела стариков. Вся утварь была побита, и там, и тут разбитая посуда и черепица смешивались под ногами отступавших.

После этой победы турки отошли от Проклятой горы: там стало слишком опасно. Конные отряды Мстислава гнали турок до Звечара, а сам он направился с небольшим отрядом меченосцев и стрелков в Каменари. Группа лазутчиков проникла в город и начала пальбу. Суета оказалась на руку нападавшим. Турки в темноте двинулись в горы, где их и встретили стрелки Мстислава. В это время меченосцы спустились к побережью со стороны Белы и ударили туркам в тыл. Крики и стоны раздавались еще в течение всей ночи, к утру город уже спал безмятежным сном. Турецкий поход Мстислава закончился за пару дней.

В Каменари Мстислав решил задержаться. Он лично командовал восстановлением переправы. И только когда ее окончательно поновили, переплыл на плоту на тот берег. Но и на этом он не нашел Йованну. Владелец трактира, в котором они познакомились, томился у себя в подвалах. Говорили, что старик совсем обрюзг и считает свои убытки из-за войны.

— Йованна, — медленно начал он отвечать на вопрос военного, — я не видел ее дней десять. Как только турки подошли к Перасту, мне пришлось закрыть лавку.

— Но хоть кто-то может сказать, где она? — настаивал пришелец.

— У нее здесь никого не было. Можешь спросить у бога!

— Отчего вы таите столько ненависти — войны случались и будут случаться, но они всегда оканчиваются миром.

— Мир заканчивается войной, рыцарь. Когда наступает война, я собираю вещи и еду в другое место. Больше ехать некуда — дальше море.

[Психология жителей эти мест всегда будет отличаться от северян. На Руси всегда было полно места, пусть и не самого сладкого климата, куда можно было отступать. Потому и народы просто так не исчезали: они видоизменялись, переселялись, находили и открывали новые земли. Так жили готы, франки, варяги, саксы, кельты, славяне. Здесь приходилось ютится на краешке мира, дальше — только море, и единственное препятствие для врага — горы. Говорят, что ушедшие в море и не вернувшиеся не пропадают: они пересекают морскую пучину и оказываются в райском саду, где живут погибшие корабли и утонувшие матросы. Оттого, видно, жизнь в измерении вверх-вниз отражается в языке как противопоставление гор — дну.