Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений - [4]

Техническую подготовку текста монографии к изданию выполнила В.В. Саутиева, за что автор приносит ей искреннюю благодарность.

Марк Блиев, июнь 2005 года

Часть I Генезис социально-исторических коллизий в процессах взаимодействия России, Грузии и Осетии

О древних обитателях, племенах и государственных образованиях Закавказья (общие замечания)

На всем постсоветском пространстве современный филистер и высокий чиновник, несмотря на социальную отдаленность друг от друга, имеют одну общую особенность – оба они, занятые повседневностью, равнодушны к тяжелым, но правдивым страницам истории. Они предпочитают питаться мифами, на злобу дня подбрасываемыми сообществом невежественных сочинителей. Падки на вымыслы также СМИ, особенно электронные – любители острых сюжетов. Недавно, в разгар обострившейся в Южной Осетии политической ситуации, журналист Центрального телевидения, ссылаясь на «грузинские источники», сообщил, что «осетины поселились в Грузии» в советское время. В такое не поверит даже грузинский обыватель, однако он, как и его вполне образованные руководители – бывший президент Грузии Звиад Гамсахурдия и его идейный наследник Михаил Саакашвили, уверен, что где-то в XVI или XVIII веке осетины пришли в Закавказье и захватили центральную часть территории Грузии. При наборе самых разных версий по поводу «происхождения осетин» в Закавказье неизменен вписанный красной строкой тезис об обязательном исправлении «исторической аномалии» и возвращении грузинам их «родины», которая, как известно, им «досталась от Бога». Неважно когда, но в том, что осетины вторглись или же мигрировали за Кавказский хребет, грузинская историография убедила не только российско-грузинское просвещенное сообщество, но и самих осетин – особенно ту их часть, которая свое прошлое начинает с 1917 года. Банальная мысль: миграция народов (великих и малых) – одна из главных примет мировой истории. В новой истории самым варварским и масштабным переселением европейцев явилась колонизация Америки; по сей день местные аборигены довольствуются тем, что им даруют жизнь в специально отведенных для них резервациях. Немыслимо, чтобы подобный исторический сценарий произошел на Кавказе, где каждый народ «автохтонен», т. е. исконен, и независимо от численности относит себя к «великим». В этом соревновательном занятии грузинские историки превзошли всех. Здесь дело доходит до таких открытий, как теория о том, например, что пшеница, плохо произрастающая в Грузии, «впервые» была выращена именно в Грузии, то же самое с виноградом. В сущности, для современной политической жизни ровным счетом ничего не значит, кто на Кавказе исконный, а кто пришлый. С точки зрения исторической науки, все народы, населяющие современный Кавказ, как правило, пришлые – одни пришли раньше, другие позже. Никто, кажется, не сомневается в том, что осетины – индоевропейского происхождения и вместе с армянами населяли Арийский ареал. Это такая же истина, как и то, что на Кавказе индоевропейские племена, которые следует рассматривать как наиболее близких предков современных осетин, создали самобытную Кобанскую культуру, датируемую XVI-IX веками до нашей эры. В советское время археолог Баграт Техов на территории Южной Осетии извлек и исследовал богатейшую коллекцию Кобанской культуры – в ней более пяти тысяч единиц хранения. Стало очевидным – создателями этой культуры, отличающейся жестким единством стиля и технологии производства, были племена одной и той же духовной, хозяйственной и социальной организации общества. Кому в Южной Осетии принадлежала Кобанская культура, кто были ее носители, в свете современных достижений науки не должно больше вызывать споров. Грузинские историки пока не претендуют на «кобанцев», потому, очевидно, что их слишком много не только в Закавказье, но и на Северном Кавказе.

К чести грузинских ученых, они признают, что Кобанская культура сложилась раньше Колхидской и что последняя развивалась преимущественно под влиянием «кобанцев». Есть еще одно важное признание грузинской историографии: перечисляя древние очаги цивилизации на территории Советской Грузии, куда входила Южная Осетия, среди других не забывалось также «Кударо». Правда, как правило, не принято указывать, что «Кударо» – часть исторической территории древнейшей Осетии, жителей которой во все времена называли «кударцами». Однако надеемся, что даже в наше смутное время, когда невежество господствует над просвещенностью, грузины не станут в ущерб собственным историческим племенным наименованиям «отбирать» у осетин кударцев, на территории которых представлены все исторические эпохи Южной Осетии.

Период перехода от бронзового к железному веку совпал с формированием крупного союза скифских племен индоевропейской расы. Не стоит видеть этнических различий между скифами и кобанцами. В последнюю четверть века нашим Институтом истории и археологии накоплена бесценная коллекция археологических предметов (более 200 тыс. единиц хранения), позволившая по-новому представить многие проблемы истории народов Кавказа. В частности, полученные нами данные не оставляют сомнения в том, что носителей Кобанской культуры и иранцев-скифов следует рассматривать в их племенном этническом единстве. Об этом историческом факте свидетельствует хорошо прослеживаемая трансформация кобанской культурной традиции в скифском мире и дальнейшее развитие этой традиции. О распространенности индоевропейцев-скифов, к которым восходили овсы (осетины) на территориях, позже ставших традиционно грузинскими, свидетельствовал Давид Багратиони в своей «Истории Грузии». В частности, он писал, что «река Алазани приняла свое имя во время... скифов..., ибо сия река называлась прежде Абанта, но когда алазанские скифы там поселилися, то называли оную Алазанью». Затрагивая вопрос о происхождении грузин и осетин, Давид Багратиони не случайно в их этногенезе находил сходство. Он так же живо описывал господство скифов в «Верхней Азии, Мидии, Иверии и Колхиде». По Давиду Багратиони, скифы явились освободителями Иверии от персидского царя Дария. Процесс культурной преемственности между индоевропейскими племенами наблюдается и в сарматскую эпоху; сарматы были привержены достижениям своих предшественников, что также подчеркивало их этническую идентичность с кобанцами и скифами. В этом отношении среди наших археологических коллекций – полный набор конской сбруи сарматского времени, уникальные украшения которой, выполненные из золота и серебра, воспроизводят звериный стиль кобанцев. На территории Южной Осетии широко представлена не только Кобанская культура, но и последующие археологические эпохи, связанные с этническим господством индоевропейцев в Закавказье. Грузинская академическая наука достигла достаточно высокого уровня. В отличие от политико-экстремистской литературы она, естественно, не ставит вопроса о том, кто раньше или кто позже занимал территорию современной Грузии. Представителям академической науки хорошо известно о господстве в древности в Закавказье скифского мира, из которого происходят осетины, в том числе южные. В связи с этим следует упомянуть работы лауреата Ленинской премии Г.А. Меликишвили (К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959) и М.С. Пирцхалавы (Памятники скифской архаики VII-VI в. до н. э. на территории древней Грузии. Тбилиси, 1972). Для ученых этого уровня азбучной истиной является не только отнесение иранского этнического мира к наиболее раннему периоду древней истории Закавказья, но и присутствие в регионе двух совершенно разных культурно-исторических пластов – индоевропейского (осетинского) и ибероколхского (грузинского).