Южаночка - [23]
Не хорошо было на душе ее деда… Ему так безумно хотелось взять на руки эту милую девочку сейчас, сию минуту, и отнести ее подальше отсюда, от этих стен и людей, где вряд ли могли оценить всю непосредственную, чистую натуру живого, чересчур впечатлительного ребенка. Но он, увы! Не мог ничего поделать, пока…
Пока!..
Внезапная мысль мелькнула в голове Аркадия Павловича, мысль от которой неожиданной радостью и надеждой встрепенулось его сердце…
О, если бы только удалось привести ее в исполнение! А пока, пока он приступит к задуманному выполнению плана, надо утешить девочку, хоть отчасти успокоить и порадовать ее.
— Слушай-ка Южаночка, — начал дедушка добрым, веселым голосом — слушай, крошка моя. Грустить и отчаиваться не надо; солдату вешать нос, после первого проигранного сражения, не следует… Ты подумай только: скоро Рождество… Месяц всего остался. Возьму тебя к себе на праздник, благо тетушка твоя опекунша мне это разрешила в письме. Елку такую закатим, что футы-нуты! Рядиться станем… Сидоренко в Марьи Ивановнино платье и чепец. Ха, ха, ха! Как ты думаешь влезет ему чепец Марьи Ивановны, Южаночка? А я Прошкин колпак и фартук одену, а ты…
— Я, дедушка, сюртук и фуражку у Сидоренко возьму! — вмиг забывая все недавние невзгоды, и уже блестя загоревшимися глазами, вскричала Ина.
— Только не потони в ней. Ведь в амуницию Сидоренко таких как ты, четверо влезет, пошутил дедушка. — А потом тройку наймем и за город покатим… Ты, небось, у себя на юге настоящей русской зимы и тройки и не видала Южаночка, а?
— Не видала, дедушка! А это хорошо?
И ярче, все ярче, разгорались милые черные глазенки девочки.
— Уж так-то хорошо, что и желать больше нельзя: ты вообрази себе только… Морозец трещит, за нос знай себе пощипывает… Снежком так ласково в лицо веет… Дорога гладкая, как бархат… Сани летят стрелой… Ты, я, Сидоренко, Марья Иванова не едем, а точно по воздуху летим. Лошади что твоя стрела мчатся… Колокольчики звенят серебряным заливным трезвоном, а ямщик то и дело: «Эй вы, родимые, гоп-ля-ля»?
— Гоп-ля-ля! — помимо ее собственной воли вырвалось эхом на заключительную фразу дедушки, громкий возглас из груди Южаночки и веселым задорным криком пролетел по залу.
Это было так неожиданно и ново, так мало соответствовало чопорному тону институтских приемов, что все посетители были несказанно поражены. Все присутствующие повернули головы в тот угол комнаты, где рядом с высоким бравым отставным генералом сидела хорошенькая с пылающими щеками смуглая девочка и смущенно улыбалась, шепча:
— Ей Богу же, я не нарочно, дедушка. Так это нечаянно вдруг сорвалось, голубчик ты мой. Право же не нарочно. Ей-ей!
И дедушка охотно верил, что это злосчастное «гоп-ля-ля» выскочило неожиданно и непроизвольно из двух алых полосок свежего ротика.
И опять сердце генерала Мансурова стеснило острым приливом почти физически болезненной жалости к дикому маленькому существу, не умеющему владеть своими порывами… Сознание о том, что жизнь этого существа сложится благодаря его непосредственности далеко не сладко в строго корректных стенах учебного заведения, снова наполнило все существо дедушки заботой и грустью…
— Нет, сегодня же надо начать приводить в исполнение задуманный план, — решил генерал Мансуров, беспокойными глазами следя за впечатлением, произведенным выходкой Ины на всю залу.
Действительно, впечатление от лихого выкрика девочки еще не вполне улеглось.
Посетители институтского приема еще продолжали смотреть на маленькое смуглое существо, точно на невиданного ими доселе зверька. Классная дама, дежурившая на приеме, металась по залу, желая во что бы то ни стало узнать виновницу крика… К счастью, она не успела, однако заметить, в котором углу залы раздалось злополучное гиканье и Ина и ее дедушка могли свободно вздохнуть на этот раз.
— Слава Богу, проехало! — задавливая в груди внезапно овладевший ею приступ смеха и лукаво щуря черные глазенки, произнесла шепотом Ина и тут же, делаясь серьезной, добавила тихим голосом: — ну, а как же ты насчет моей просьбы дедушка, возьмешь меня к себе?
— Постой, Южаночка… Не торопи меня, — шутливым голосом, отвечал Мансуров. — Задумал твой дедушка одну задачу решить и…
— Арифметическую, дедушка?
— Нет птичка моя, потруднее! Мне задача — тебе загадка… Как может случиться, что Ине на всю жизнь у дедушки придется очутиться? Вот она задача эта… Не решить тебе ее никогда! Никогда! — заключил смехом свою шутливую выходку генерал.
— На всю жизнь? На всю жизнь? Господи! Да неужели это может случиться! — и маленькие смуглые ручонки сложились как на молитве у детской груди. — Дедушка, милый дедушка, о таком счастье я и мечтать-то не смею! — прошептала Ина и затихла, под нахлынувшими на нее сладкими мечтами…
Боже, как, хороши как дивно хороши были эти мечты!
Молчаливая, серьезная, торжественная сидела теперь Южаночка, как настоящая пай девочка, сложив руки на коленях с мягко сияющим взором больших радостных глаз.
Резкий звон колокольчика заставил ее вздрогнуть от неожиданности.
Прием кончился. Наступил час расставанья. Дедушка встал, обнял поцеловал ее… Перекрестил трижды… Она молчала. Она была такая тихая, кроткая и серьезная сейчас.
Некрасивая, необщительная и скромная Лиза из тихой и почти семейно атмосферы пансиона, где все привыкли и к ее виду и к нраву попадает в совсем новую, непривычную среду, новенькой в средние классы института.Не знающая институтских обычаев, принципиально-честная, болезненно-скромная Лиза никак не может поладить с классом. Каждая ее попытка что-то сделать ухудшает ситуацию…
Жила в роскошном замке маленькая принцесса Эзольда, хорошенькая, нарядная, всегда в расшитых золотом платьях и драгоценных ожерельях. Словом, настоящая сказочная принцесса — и, как все сказочные принцессы, недовольная своей судьбой.Совсем избаловали маленькую Эзольду. Баловал отец, баловала мать, баловали старшие братья и сестры, баловала угодливая свита. Чего ни пожелает принцесса — мигом исполняется…
В книгу Л. Чарской, самой популярной детской писательницы начала XX века, вошли две повести: «Сибирочка» и «Записки маленькой гимназистки».В первой рассказывается о приключениях маленькой девочки, оставшейся без родителей в сибирской тайге.Во второй речь идет о судьбе сироты, оказавшейся в семье богатых родственников и сумевшей своей добротой и чистосердечностью завоевать расположение окружающих.Для среднего школьного возраста.
Истории, собранные в этом сборнике, объединяет вера в добро и чудеса, которые приносит в нашу жизнь светлый праздник Рождества. Вместе с героями читатель переживет и печаль, и опасности, но в конце все обязательно будет хорошо, главное верить в чудо.
Повесть о жизни великого подвижника земли русской.С 39 иллюстрациями, в числе которых: снимки с картин Нестерова, Новоскольцева, Брюллова, копии древних миниатюр, виды и пр. и пр.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мамин-Сибиряк — подлинно народный писатель. В своих произведениях он проникновенно и правдиво отразил дух русского народа, его вековую судьбу, национальные его особенности — мощь, размах, трудолюбие, любовь к жизни, жизнерадостность. Мамин-Сибиряк — один из самых оптимистических писателей своей эпохи.В восьмой том вошли романы «Золото» и «Черты из жизни Пепко».http://ruslit.traumlibrary.net.
В настоящее издание включены все основные художественные и публицистические циклы произведений Г. И. Успенского, а также большинство отдельных очерков и рассказов писателя.
Впервые напечатано в сборнике Института мировой литературы им. А.М.Горького «Горьковские чтения», 1940.«Изложение фактов и дум» – черновой набросок. Некоторые эпизоды близки эпизодам повести «Детство», но произведения, отделённые по времени написания почти двадцатилетием, содержат различную трактовку образов, различны и по стилю.Вся последняя часть «Изложения» после слова «Стоп!» не связана тематически с повествованием и носит характер обращения к некоей Адели. Рассуждения же и выводы о смысле жизни идейно близки «Изложению».
Впервые напечатано в «Самарской газете», 1895, номер 116, 4 июня; номер 117, 6 июня; номер 122, 11 июня; номер 129, 20 июня. Подпись: Паскарелло.Принадлежность М.Горькому данного псевдонима подтверждается Е.П.Пешковой (см. хранящуюся в Архиве А.М.Горького «Краткую запись беседы от 13 сентября 1949 г.») и А.Треплевым, работавшим вместе с М.Горьким в Самаре (см. его воспоминания в сб. «О Горьком – современники», М. 1928, стр.51).Указание на «перевод с американского» сделано автором по цензурным соображениям.