Ювелирная работа - [76]

— Гуманитарии тоже бывают разными, — отвечал на это Алекс.

Тесть пренебрежительно махал рукой — знаю я их, оболтусов!

Защитился Алекс весьма своевременно. В скором будущем профессор Чернецов должен был уйти в Институт экспериментальной кардиологии, где ему предложили заведовать новосозданной лабораторией проблем атеросклероза.

— Леонид Геннадиевич правильно мыслит, — сказал Алексу шеф. — Там он будет самостоятельной фигурой, да и место обещает быть хлебным.

Хлеб насущный в медицинской науке давали клинические исследования препаратов, которые хорошо оплачивались как официально, так и неофициально, в виде «черных бонусов», передаваемых из рук в руки без документального оформления. Черные бонусы давались за обеспечение результатов, нужных заказчику, то есть — компании производителю.

Алекс радовался тому, как удачно все складывается и шеф тоже радовался, поскольку не хотел, чтобы ему вместо Чернецова прислали бы со стороны какого-нибудь «варяга». Профессорские должности идут нарасхват и долго незанятыми не остаются. Но судьба, на протяжении многих лет баловавшая доктора Бушмакина только плюшками да пряниками, припасла для доктора в квадрате[23] Бушмакина хорошую оплеуху. И как всегда — незаслуженную…

О пациентке Талышевской Алекс впервые услышал на утренней пятиминутке.

— В восьмую палату легла Мария Сергеевна Талышевская, — объявил заведующий кардиологическим отделением Якимов с таким мрачным выражением лица, будто извещал собравшихся о намерении покончить с собой.

Врачи изобразили мимикой разные степени недовольства.

— Я так надеялся больше никогда ее не увидеть, — продолжал Якимов. — Она же лет семь к нам не ложилась. Думал, что все… Но оказывается все эти годы дочка покупала ей страховку в ЦКБ[24] и она мучила тамошних врачей. А теперь вернулась к нам, потому что в ЦКБ по ее словам, «не лечат, а калечат». Короче говоря — имейте в виду и будьте бдительны.

— Талышевская — это ужас, летящий на крыльях мрака, — рассказала Алексу после пятиминутки одна из врачей. — Она крайне обидчива, норовит устраивать скандалы по поводу и без, и бесконечно строчит жалобы во все инстанции, а ее жалобам уделяется повышенное внимание. Во-первых, она вдова академика Талышевского, который был очень крупной фигурой в нашей оборонке и какие-то связи в высших сферах у старухи сохранились. Во-вторых, она — член президиума Московского городского совета ветеранов, а ветераны стоят друг за друга горой. Обидится один — тридцать выступит в его поддержку. Так что будьте с Талышевской крайне осторожны, Александр Николаевич, на ее провокации не поддавайтесь, в пререкания с ней не вступайте…

Алекс тогда еще порадовался, что ему, как доценту кафедры, приходится общаться с пациентами изредка, да и то не со всеми подряд. Информацию о Талышевской он принял к сведению и решил обходить восьмую палату стороной.

Кто-то когда-то, за давностью лет уже и не выяснить, кто именно, поставил Талышевской диагноз стенокардии, которой на самом деле у нее не было. С одной стороны, Талышевская постоянно жаловалась на боли за грудиной, которые якобы появлялись у нее при малейшем волнении. Любой конфликт с Талышевской заканчивался мизансценой «Я умираю, о мое израненное сердце, довели гады больного человека». С другой стороны, ее приступы не были похожи на настоящие приступы стенокардии. Хотя бы тем, что человек с настоящим приступом, не способен орать так, что его слышно на трех этажах. Стенокардия вынуждает к тому, чтобы напрягаться как можно меньше, поскольку любое напряжение может спровоцировать приступ или же усилить его. Человек, страдающий стенокардией в тяжелой форме, не способен одним махом одолеть несколько лестничных пролетов, а Талышевская спокойно спускалась пешком с третьего этажа на первый и так же спокойно поднималась обратно. Больничным лифтом она не пользовалась, потому что там, якобы, сильно воняло мочой. Уже за одно это замечание старуху можно было показывать психиатру, потому что лифты мылись не реже двух раз в сутки, да и вообще с санитарной точки зрения в больнице все было в полном порядке.

Как-то само собой сложилось так, что в последнее время в случае отсутствия шефа, больничная администрация обращалась за помощью к сознательному и добросовестному доценту Бушмакину. Главный врач и его заместители знали, что доцент пользуется доверием заведующего кафедрой и что он никогда не откажется помочь. Профессор Чернецов, официально замещавший Павла Остаповича, не имел ничего против того, что «дергают по разным пустякам» не его, а кого-то другого. Поэтому не было ничего удивительного в том, что на совещание в кабинете заместителя главного врача по медицинской части Феофановой пригласили Алекса.

Совещание проводилось в узком кругу — Феофанова, заведующий кардиологическим отделением Якимов и доцент Бушмакин.

— С Талышевской нужно что-то делать, — начал Якимов. — Ситуация такая — от своей несуществующей стенокардии она принимает в лошадиных дозах нитраты,[25] которые обрушивают давление до коллапса.[26] Объяснять ей что-либо бесполезно. Вы же помните, Майя Петровна, какие скандалы она устраивала в прошлом, когда мы пытались объяснить, что никакой стенокардии у нее нет.