Ювелир. Драконья Игра - [11]

Правитель Ледума выпрямился и скрестил руки на груди, оставив в покое кнутовище. Россыпь белоснежных волос обрамляла его лицо, как самая лучшая белая яшма — благородная ледяная яшма без примесей, которая почти не встречается в природе. До этих волос, чей редкий цвет указывал на наивысшую чистоту крови, отчаянно хотелось дотронуться, перебирать их, как струны, но, разумеется, то было невозможно.

Вся высшая аристократия Аманиты поголовно носила аллонжевые парики, копируя облик «белых волков», но, что тут скажешь: копии они и есть копии. Дешевые фальшивки, бледные тени, которым никогда не сравниться с великолепием оригинала.

— Какая всё-таки сырая ночь сегодня, не правда ли, милорд? — с осторожностью заметил Кристофер, так и не дождавшись распоряжений. — И какой злой ветер, подумать только… на сердце отчего-то неспокойно.

— Вот как?

— А полночь стояла мрачная, такая, будто на улицы накинули парчовое покрывало… — аристократ с готовностью продолжил светский разговор ни о чем, видя, что лицо неудобного гостя как будто просветлело и взгляд стал капельку доброжелательнее. — Словно над целым городом раскрыли темный купол зонта. Как ни старался, а я не увидел ни единой звезды…

Правитель Ледума снисходительно сощурил глаза. За долгие годы лорд научился видеть придворных насквозь и было очевидно, что его попросту пытаются убаюкать, расслабить тихими несерьезными речами. Так заклинатель змей точными движениями флейты усыпляет бдительность кобры. Да, замысел был ясен, как на ладони, но всё же лорд Эдвард не стал разоблачать невинных ухищрений приближенного. Мягкий тембр голоса аристократа отчего-то успокаивал, и этого спокойствия сейчас отчаянно недоставало.

Севилла была мертва. Не хотелось и вспоминать, какое участие он сам принял в ее смерти и… как будто не хватало ее милого девичьего щебетания, почти заставлявшего отвлечься от тревожных мыслей. Теперь же он снова чувствует гнев, который не находит прямого выхода и выматывает его всё сильнее.

Каждый человек иногда чувствует непреодолимую потребность в понимании… может быть, даже в утешении. Но может ли кто-то в самом деле его дать?

Лорд Ледума медленно обошел вокруг стола.

— Я думаю, тебе следует привести себя в порядок.

Кристофер так и застыл, услышав это. Лорд недоволен его внешним видом? Его обвиняют в неряшливости? Мыслимо ли подобное?

Он наклонил голову, с недоумением оглядывая собственную одежду. Не может быть! Предательская лента премьера! Сбившись во сне, черный бант растянулся, расползся, нарушились его идеальные пропорции и, наконец, статусная лента уже едва держалась на горле.

— О боги… прошу вас, не смотрите. Это непотребство… не предназначено для ваших глаз.

Патологически склонный к порядку, Кристофер и помыслить не мог однажды появиться перед правителем в столь неподобающем виде. Перенести этот позор было совершенно невозможно.

Градус паники нарастал.

Лорд Эдвард помимо воли ухмыльнулся, откровенно забавляясь смешанными чувствами приближенного и ожидая дальнейшей реакции. Настроение его улучшалось.

Если честно, во время этой непростой беседы ноги Кристофера уже ослабели и подгибались, подкашивались от тягучего ощущения беспомощности, невозможности повлиять на события. Он давно опустился бы на колени, если бы сумел найти хоть одну объективную причину, которая оправдала бы такой порыв. Но напротив, это могло быть расценено как признание вины и только спровоцировать гнев. Так одно неосторожное движение факира подстрекает ядовитую змею напасть.

С правителем всегда непросто, уж такова его натура. В нем в избытке присутствовали качества силы, которых самому Кристоферу, напротив, недоставало. Разумнее всего было не нервировать лишний раз, не привлекать внимания. Но вот теперь, когда повод был подан, а сам лорд выглядел успокоившимся, Кристофер, кажется, с некоторым даже облегчением бросился к его ногам, принося извинения.

Властным движением заклинатель взял почти соскользнувшую с шеи черную премьерскую ленту и своей рукой завязал ее в тугой узел. Слишком тугой и не такой элегантный, какой сумел бы сделать сам Кристофер, но, право, был не лучший момент, чтобы жаловаться. Еще чуть-чуть, и лента вовсе упала бы на пол, чего ни в коем случае нельзя допускать!

Статусная лента не может касаться земли.

— Всем известно, что имя лорда оберегает премьера и дает ему власть почти равную, — прохладным тоном заметил правитель. — Разумеется, не только власть, но и ответственность. Отныне ты под защитой моего имени — и этим же именем ты приведен в опасность. Думаю, ты и сам хорошо понимаешь все риски и возможные последствия.

Конечно, Кристофер был не глупец и не мог не понимать, как сильно лорд-защитник подставил его, какие неравные условия навязал. Но услышать признание из первых уст было неожиданным, почти шокирующим откровением.

Возможно, даже более впечатляющим, чем то, что назначение скорее всего и вправду погубит его. Дарованная высокая должность может стать прямой дорогой в Рицианум, в случае если что-то пойдёт не так… если этим самым могуществом имени лорда злоупотребить.

— Лорд-протектор Ледума не имеет оснований сомневаться в преданности своего покорного слуги, — без промедления и с самым серьезным выражением заверил аристократ, и в словах его была известная осмотрительность. — Если позволите, преданность эту я докажу самой высокой ценой. Удостоиться вашего доверия — большая честь и большая радость! Жизнь моя принадлежит вам, милорд, вам одному. Используйте её, как будет угодно, прикажите — я буду повиноваться.