Юванко из Большого стойбища - [10]
На лай Семен пошел по собачьему следу и очень удивился: где же след куницы? Ну, хотя бы старый. Уж не за глухарем ли, мимо пролетавшим, кинулся Звонкий?
Звонкий надрывался лаем возле одинокого кедра, издали похожего на огромный стог зеленого сена, стоявшего на небольшой покосной елани.
«Ну конечно, глухаря облаивает, — подумал Семен. — Глухари-то обычно садятся на такие одинокие деревья, с которых, как с каланчи, открывается широкий кругозор. Попробуй подойди к нему, возьми!»
Напрягая зрение, Семен тщательно осмотрел вольно разросшийся кедр. Однако никого на нем не разглядел. А ведь такая крупная птица, как глухарь, не затаится на дереве подобно рябчику. Да рябчика собака и не удержит. Эта птица как заметит собаку, сразу фр-р, только ее и видели. Тетерев — этот поменьше глухаря, он может не улететь от собаки, она на него будет лаять, а он на нее поглядывать сверху: дескать, что от меня зверюге надо? Но ведь тетерева зимой в одиночку не держатся, они табунятся, собираются большими стаями.
«Так на кого же лает Звонкий?»
В полном неведении, но держа наготове ружье, юный охотник шел на лай, маскируясь за сосенками на всякий случай.
До кедра оставалось каких-нибудь метров сто. И все-таки Семен ничего не мог разглядеть. А Звонкий стоял у дерева, яростно скреб лапами ствол и беспрерывно трубил: гав-гав-гав!
«Да уж не на белку ли он?» — подумал Семен.
Но вот сосняк кончился, прятаться было уже негде. И Семен пошел прямо к одинокому кедру. Не успел он сделать и несколько шагов по открытому месту, как с-дерева сорвался, махнул в сторону, вытянувшись в струнку, темно-коричневый зверек. Чуть коснувшись снега, он, взвинчивая хвостом, как пропеллером, стрелой помчался к ближайшему лесу. Звонкий бросился за ним с визгом.
Ружье у парня чуть не выпало из рук, а ноги подкосились. Он долго стоял с раскрытым ртом, потом с яростью сорвал с головы шапку, ударил себя ладонью по лбу:
— Эх ты, разиня!
Придя в себя, парень подошел к кедру. Откуда же все-таки пришла сюда куница? Следы были от сосняка. Надо было вернуться, проверить, почему же он не замечал следов, когда шел к кедру? Однако почти на середине елани следы вдруг пропали, словно зверек появился из-под земли. Не под снегом же он пробирался? Метрах в десяти стояла густая сосеночка. Семен подошел к ней. Снег с ветвей был сбит с двух сторон. Отсюда куница сделала огромный прыжок, а потом побежала к кедру. Осмотрев другие сосенки, Семен понял, что хитрый зверек шел верхом, от сосны к сосне, не оставляя за собой на снегу следов.
Нелегкая штука — добыть такого зверя!
Увлекшись охотой, парень и не заметил, как со стороны горного хребта постепенно надвинулась иссиня-черная туча и стали падать липкие лапчатые снежинки. Потом снежинки посыпались чаще и чаще, и наконец начался настоящий снегопад. Наступали сумерки. Оглядевшись вокруг, Семен сразу затосковал. У него сжалось сердце. В этом глухом лесу, который он видел словно через тюлевую занавеску, он почувствовал себя одиноким, заброшенным. Захотелось скорей домой, в тепло. Он уже хотел повернуть лыжи обратно, кричать, звать где-то замолкшего пса. Однако ему словно кто-то тут подсказал: «Погоди. Ну, пойдешь домой. А что скажет отец, какую рожу скорчит Гошка, когда увидят вместо куницы одну-единственную белку, убитую в живот? Не в голову, а в живот».
Нет, нет! Куда угодно, только не домой. Лучше ночевать в лесу и вернуться потом с добычей, чем возвращаться с пустыми руками.
Это решение немного успокоило Семена. Он все же не один здесь, с ним Звонкий, лучший друг, верный товарищ. Но где же пес? Парень прислушался. Слушал долго, напряженно. Кругом стояла вечерняя тишина, в которой еле уловимо шелестел густой падающий снег. Наконец до слуха Семена донесся лай. Он насторожился. Пес лаял где-то далеко-далеко, в той стороне, где уже наступили сумерки, откуда надвигается ночь.
Ни минуты не медля, юноша побежал на зов собаки, с силой толкая лыжи вперед, обходя густые ельники, выбирая просветы в лесу, С наступлением сумерек, казалось, все деревья плотнее придвинулись друг к другу, обнялись, образовали непроходимую стену, защищаясь от страшной, огромной, наползающей темноты.
Лай собаки становился все ближе и ближе, а ночь — темнее и темнее. Уже в потемках Семен нашел своего пса. Он сидел на снегу, не спуская глаз с высокой сухой березы, и нехотя, с большими паузами, лаял, будто говорил: «Мне уж надоело за нею гоняться».
Семен огляделся. Толстая береза стояла на опушке ельника, чуть выступив на старую лесосеку, поросшую осинником. В развилке двух ее вершин виднелось черное пятно.
«Конечно, тут дупло, — подумал Семен. — Куница, видимо, решила в нем переночевать. Но как ее взять? Говорят, надо бить по стволу дерева тараном: зверя это обеспокоит, и он выскочит из своего укрытия. Но что сделаешь один? Тут надо действовать вдвоем: один таранит, другой ружье держит наготове. Иначе куница улизнет…»
Припав на колено рядом с собакой, которая уже перестала лаять и лишь поглядывала вверх на дупло, Семен спросил:
— И как нам теперь быть, Звонкий?
Собака пошевелила хвостом, чуть повела ушами.
