Юсупов и Распутин - [6]

Однажды возле гостиницы остановился фиакр, высадивший двух дам. Он помахал рукой кучеру, тот, спустившись, подошел к балкону. Молодой парень в кепке, неплохо говорит по-французски.

Он признался, что скучает в одиночестве.

— Можешь покатать меня ночью по Неаполю? Свозить куда-нибудь в веселое место?

— В веселое? — хитро подмигнул парень. — Устроим. Ждите меня в одиннадцать.

Приехал вовремя, свистнул снизу. Он запер номер, прошел на цыпочках мимо соседней двери, за которой, спал, должно быть, без задних ног гулена-учитель, рванул вниз по лестнице. Уселся в фиакр, ничуть не заботясь, что в кармане ни гроша.

Поплутав какое-то время по темным закоулкам, коляска остановилась у небольшого строения с тусклым фонарем над входом. Возница постучал в дверь, она тут же отворилась.

— Я сейчас, синьор, — подтолкнул его внутрь парень. — Лошадь только привяжу.

Он проследовал с замиранием сердца по полутемному коридору, шагнул через порожек в освещенную залу с плюшевыми диванами, зеркалами по стенам и свисавшими с потолка чучелами животных включая крокодила с улыбчивой зубастой пастью.

— Бонджорно, бонджорно! («Добрый вечер, добрый вечер!» — ит.) — двинулась ему навстречу накрашенная толстуха с темными усиками на верхней губе. Схватила за руки, прижала пылко к необъятной груди:

— Oh, meraviglioso ragazzo! («О-о, чудный мальчик!» — ит.)

В залу входили, переговариваясь и смеясь, девицы — кто в наряде баядерки, кто в матроске, кто в цветном детском платье, кто вовсе без всего.

В дверном проеме показался кучер, прокричал весело:

— Гуляем, синьор!

Их усадили за стол, откупорили бутылку. Толстуха, оказавшаяся хозяйкой заведения, чокнулась с ним наполненным стаканом:

— Evviva! («Будем здоровы!» — ит.)

Мимо прохаживались, вихляя бедрами и кокетливо поглядывая, пахнувшие дешевыми духами красотки. Одна, чернокожая, в чем мать родила, села ему на колени, пощекотала за ухом, что-то произнесла, обернувшись к подругам — в ответ послышался заразительный смех.

Он пил глотками терпкое вино, мулатка целовала его необъятными губами. Все вокруг плыло, кружило, хороводило перед глазами — комната, настенные светящиеся бра, лица смеющихся девиц, зеленый крокодил на потолке. В какой-то момент среди мешанины лиц, звона посуды и женского смеха возникла и оказалась у стола знакомая фигура старика-учителя Адриана. Вскочившая с кресла хозяйка обняла его за плечи как старого знакомого.

Учитель, слегка покачиваясь, прокричал радостно:

— Феличе, дорогой, как я рад!

Последующее утонуло в туманном зазеркалье.

Проснулся на другой день в номере с неподъемной головой, сидевший в изголовье помятый Адриан поил его, присев в изголовье, каким-то шипучим напитком:

— Пей, пей, дорогой, полегчает…

Больше в гостинице один он не сидел. После полудня, когда спадала жара, они ходили с учителем по музеям и выставкам, отдыхали часок в своих номерах. Вечером приезжал в фиакре Серджио, с которым они подружились, и все трое отправлялись гульнуть в очередное злачное местечко.

Жизнь — праздник, веселье, радость! Дни ангела — твои, родителей, близких родственников. Званые вечера, приемы, прогулки в экипажах на взморье или на собственной паровой яхте по заливу, вечерние спектакли в домашнем театре. Веселые игры во дворе со сверстниками, объезд подаренного батюшкой к двенадцатилетию золотисто-буланого арабского скакуна, катания на коньках по льду замерзшей Невы.

Любимое, ожидаемое с нетерпеньем Рождество со Страстной и Пасхальной неделями. Службы в домашней часовне, пеший выход на Всенощную в Исаакиевский собор: до него рукой подать. Разговение, пир горой по возвращении: куличи в венчике из бумажных роз и обложенные крашеными яйцами, гуси, молочные поросята, фазаны, реки шампанского.

С родителями и братом они идут по окончании парадной трапезы в людскую, где потчуется за столом прислуга, христосуются с людьми.

Новый год! Наряжание елки в парадном зале, сияние стеклянных шаров и серебряного дождя, беготня, суматоха, смех! Вечером сияющий огнями дом наполняется гостями, дети приходят с большими баулами, чтобы можно было унести подарки. Хороводы с песнями вокруг лесной красавицы, пряталки по комнатам, смешные, неожиданные сюрпризы. Всех угощают горячим шоколадом с пирожными, ведут в игровой зал на «русские горки». На другой день — елка для прислуги с детьми: все одарены, счастливы, получили то, о чем мечтали — мудрая матушка за месяц до празднеств опросила и записала для поставщиков, что кому подарить.

Частые гости в доме государь с государыней. Прислуга бегает на цыпочках, разговаривает шепотом, а ему смешно: чего, спрашивается, переполошились? Для него царь — друг семьи. Приятный, улыбчивый, не задает нудных вопросов об учебе и прочей ерунде. Зашел как-то в спортивный зал, где они с Николенькой занимались под присмотром учителя лазанием по «шведской стенке» и канату, наблюдал какое-то время, а потом, расстегнув неожиданно мундир и разбежавшись, скакнул лихо через «козла».

Прислуживал за столом государю старый дворецкий Павел, не желавший никому уступить эту честь. Был стар, слаб глазами, часто проливал вино на скатерть. Деликатный монарх, заботясь о чистоте матушкиной скатерти, бережно поддерживал руку старика, когда тот наливал ему вино.