Юсупов и Распутин - [14]
Добыли с помощью Володи в театральной костюмерной необходимое облаченье, нарядились, смеясь и комикуя, в тряпье, двинули в лавру.
Сцена сценой, а жизнь жизнью. В ночлежке для бездомных ни Сатина, ни Луки, ни Барона, ни Насти они не обнаружили. Лежа на полатях в тускло освещенном чадящими керосиновыми лампами подвале, похожем на склеп, наблюдали, задыхаясь от невыносимой вони, за картиной полной утраты людьми — женщинами и мужчинами — человеческого облика. Отребье полуголых двуногих животных обоего пола лакало на их глазах из горлышек водку, блевало, сквернословило, дралось смертным боем, совокуплялось — он первым не выдержал, побежал, путаясь в лохмотьях, к выходу. Долго не мог отдышаться, думал в растерянности: «Как такое возможно? В наше время? Как допускает такое власть?»
До самого дома не проронили ни слова, глядели в пол: повеселились, называется — на душе один только горький осадок…
Следующее лето они с братом провели в Париже. Безмятежные денечки, веселье через край! Николай закрутил роман с известной куртизанкой Манон Лотти, был безумно счастлив. Манон жила в роскоши, имела особняк, экипажи, драгоценности, держала при себе в доме карлика и немолодую компаньонку, тоже в прошлом куртизанку. Не расстававшийся ни на час с любовницей Николай изредка вспоминал и о нем: брал в ресторан, на бега, на представления в «Фоли-Бержер». Быть на вторых ролях ему вскоре надоело — сам завел любовницу, Абелию. Попроще Манон, но отнюдь не скромней: помимо искусства утешать в постели курила опиум, уговорила его однажды попробовать веселящее зелье. Повела в китайский притон на Монмартре, старик-китаец впустил их в небольшую залу с витавшим сладковато-терпким дымком и циновками на полу, на которых лежали вповалку полуодетые люди. Они с Абелией растянулись на свободных циновках, китаец принес курильницы и трубки, поставил в изголовье.
— Тяни, дружок, — произнесла Абелия.
Он затянулся раз и другой, в голове поплыло.
Насладиться в полной мере упоительным дурманом не удалось — у входа прозвенел звонок, кто-то крикнул: «Полиция!» Лежавшие люди повскакали с циновок, спешно принялись приводить себя в порядок.
Знавшая в курильне ходы и выходы Абелия потащила его за рукав к боковой двери, вывела наружу, крикнула проезжавшее авто. Едва войдя с ней в комнату, он рухнул на постель и забылся тяжким сном.
По возвращении домой забылась и шикарная Манон, и порочная Абелия. На одном из ужинов столичного кружка артистов-любителей Николая представили девятнадцатилетней графине Марине Гейден, тоже увлекавшейся театром. Спустя какое-то время оба оказались участниками организованного императрицей благотворительного спектакля, в котором Николай исполнял заглавную роль, а кокетливая графиня — роль старухи-горбуньи. Вспыхнул роман. Марина к тому времени была помолвлена с конногвардейцем графом Мантейфелем, родители выбор брата не одобряли — все тщетно: Марина билась в истерике, уверяла, что скорее умрет, чем выйдет за немилого, брат твердо стоял на своем — женюсь, и точка!
Выглядевший ужасно, потерявший голову Николай сообщил ему однажды: все кончено, измученная родней девица уступила давлению, идет под венец с конногвардейцем, приглашает его на прощальную встречу в ресторан.
Они с Володей Блюменталь-Тамариным были в числе приглашенных — разгоряченный выпивкой актер произнес за столом страстный монолог, звал влюбленных соединиться, бросить все ради любви — Марина в слезах кинулась на шею брату, умоляла немедленно бежать. В разгар сцены в ресторан ворвалась невестинская маменька, потащила за рукав строптивое чадо к выходу — театр да и только!
Дома вздохнули с облегчением: кошмар, слава богу, кажется, позади. Состоялось венчание, новобрачные отбыли на медовый месяц в Париж. Николай, судя по всему, пришел в себя, взялся за учебу.
Увы, все оказалось не так. Брату вдруг приспичило послушать Шаляпина, который пел в парижской опере. Отмахивался от советов друзей: еду, и все!
Встревоженные родители призвали его к себе. Будешь сопровождать брата. Не отпускать ни на шаг — глаз да глаз! В случае чего срочно телеграфируй!
Шаляпин, как и предполагалось, был предлогом, Николай по приезде в Париж виделся со своей пассией, о свидании их стало известно Мантейфелю, тот вызвал брата на дуэль.
Он послал телеграмму домой — немедленно выезжайте!
События нарастали как ком. В парижский отель к родителям явился обманываемый муж, был тяжелый разговор, под конец конногвардеец объявил просившему его не идти на крайний шаг генерал-лейтенанту от инфантерии, что винит во всем жену, намерен потребовать развода, а с братом помириться. Выпили на радостях мировую, они с отцом и матерью вернулись в Петербург, ожидали со дня на день приезда Николая, когда нарочный привез ему письмо. Он вскрыл конверт, взглянул на подпись — Марина!
«Милый Феликс, — писала она, — я умоляю вас, сделайте все, чтобы Николай не приехал бы теперь в Петербург. Объясните это вашим родителям, и пусть он до осени остается за границей — это просто необходимо, это совсем не глупости, это очень серьезная просьба, и мама сама хотела написать Николаю, но она лежит в постели и просила, чтобы я вам это написала. Знайте, милый, что здесь все известно: наш ужин накануне свадьбы, моя переписка с Николаем, ваш приезд в Париж. Знают, что мы вместе завтракали, обедали, ходили в театр, знают, что мама уезжала и я оставалась одна с вами — и все это так исковеркали, так преувеличили, что говорят такие мерзкие вещи, что прямо голова идет кругом. Мой отец, когда я пришла к нему, прямо сказал: «Ты, наверное, думала, все можно скрыть, да, ты знаешь, что все знают все, ты ничего не можешь отрицать — только говоря правду, ты можешь остановить ложные слухи, ведь ты знаешь, что даже Государь узнал все, и я должен был ему рассказать все, что знал».
Блистательная Малечка Кшесинская, прима-балерина и любимица театрального Петербурга стала любовницей Николая II, а затем двух великих князей. Родила сына от одного Великого князя, а жила на деньги второго. Соперницы ославили ее как взяточницу и карьеристку… Чего только не рассказывали о ней… И что ждет ее впереди? Эмиграция, нищета и забвение или успех или всемирная слава? Судьба этой удивительной женщины похожа на увлекательный роман, предугадать новый поворот которого практически невозможно!
Намертво прилипшая как чемоданный ярлык скандальная слава – первое, что приходит на ум, когда думаешь о балерине Матильде Феликсовне Кшесинской, сохранившейся в обывательской памяти разве что благодаря любовной связи с последним русским царем Николаем Вторым в бытность его престолонаследником. Неужели она была именно такой, как уверено большинство?Эта книга – участник литературной премии в области электронных и аудиокниг «Электронная буква – 2019». Если вам понравилось произведение, вы можете проголосовать за него на сайте LiveLib.ru http://bit.ly/325kr2W до 15 ноября 2019 года.
Книга Б. Рескова и Г. Седова «Усман Юсупов» о жизни и деятельности выдающегося государственного и общественного деятеля Узбекистана Усмана Юсупова. В ней впервые собран значительный материал, характеризующий жизненный путь от батрака до секретаря ЦК партии, путь истинного большевика-ленинца, отдавшего всю свою жизнь служению партии, служению народу.
Фанни Каплан — самая известная злодейка советской истории. В разных источниках упоминается под именами Фанни, Фаня, Дора и Фейга, отчествами Ефимовна, Хаимовна и Файвеловна, фамилиями Каплан, Ройд, Ройтблат и Ройдман. Характеристика Фанни выглядит так: еврейка, 20 лет, без определенных занятий, личной собственности не имеет, при себе денег один рубль. Именно она стреляла в «сердце революции», но, к счастью, промахнулась. Однако подлинная история неудачного покушения на Ленина долгие годы оставалась тайной за семью печатями.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.
И опять мерещится все та же ночь – финал истории трехсотлетней империи в грязном подвале. И опять падает навзничь царь, и две девочки стоят на коленях у стены, закрывшись руками от пуль, и комендант Юровский вбегает в пороховой дым дострелить ползающего по полу мальчика…Только теперь в этом дыму я вижу еще и бородатого мужика, который столько сделал для того, чтобы случился этот подвал! И который знал, что он случится!
«Пророки и безумцы, властители дум, земные боги… Тайна славы, загадки решений, менявшие судьбы мира, губительные молнии истории и, наконец, чертеж Господа в судьбах людей… Обо всем этом – в книге».Эдвард Радзинский.
И во время молитвы в голове моей вдруг кощунственно зазвучали слова казненного Горзы: «Мы основали новое царство – твое»…Я – их новый король? Смешно, граждане!
70 лет хранилась в Архиве папка со странным названием: «Конверт с короной и надписью «Аничков дворец»». Внутри папки действительно лежит маленький конвертик с типографской надписью «Аничков дворец» и тисненой короной. Но на нем есть еще одна надпись – уже от руки, по-английски: «Волосы Ники, когда ему было три года». И подпись – «Аликc». В конвертике лежат золотистые кудри маленького Ники… Как на той первой, его младенческой фотографии.Книга также выходила под названием «Николай II».