Юстиниан - [93]

— Заткнись, Симон! — вздохнул Дамиан.

— А вот что император будет делать с этими... как ты их назвал? Котигерами! Вот что хотел бы я знать! — проворчал пузатый плотник с опилками в волосах.

— Ничего, приятель. Чёртово ничего! Он может всю жизнь разбираться с Италией и Африкой, но, как только дело доходит до дома, он и знать ничего не хочет. У него голова занята этой религиозной мутью, ему не до нас, — отозвался мускулистый носильщик.

— Ты имеешь в виду афтартодокетизм? — снисходительно усмехнулся школяр.

— Арфатокси... да чёрт бы его драл, на кой он нужен! — прорычал носильщик.

— Афтартодокетизм считает, что тело Христово нетленно — следовательно, его страдания существовали лишь в воображении.

— Во как! — возмутился припорошённый мукой пекарь. — Сдаётся мне, патриарх имеет слабое — очень слабое! — представление обо всём этом.

Почувствовав интерес аудитории, он приосанился и назидательно погрозил пальцем.

— Халкидонцы говорят, Христос и бог, и человек. Арфарто... вот эти самые, как мне кажется, говорят о том, что он только бог, а значит, потворствуют монофизитам. Похоже на то, что цезарь и сам в этом плохо разбирается.

Страстные богословы-любители, как и все жители Константинополя, посетители лавки Дамиана немедленно включились в оживлённый спор по поводу богословских догм, в особенности последней, от которой явственно несло ересью...

Сидя, как обычно, в своём кабинете, Юстиниан ломал голову над тем, как ему справиться с котригурами. Не успел он вернуть Запад в лоно Империи, как очаг напряжённости возник на Дунае, хотя та граница и была хорошо укреплена. Бесчисленные орды варваров хлынули в страну. Если не булгары — то славяне, если не славяне — то утигуры, если не утигуры — то котригуры. Утигуры и котригуры — два свирепых и воинственных монгольских племени, родственных гуннам, — долгое время сражались между собой благодаря изощрённой тайной политике Рима, однако теперь они, кажется, смогли преодолеть разногласия. Почти все римские армии находились далеко, в Италии или на Востоке, так что проблема обороны столицы встала неожиданно остро — в том числе и лично для Юстиниана. Как «отец народа», он должен был обеспечить защиту своим подданным. Если выяснится, что он этого сделать не в состоянии, его статус Богоизбранного окажется под вопросом. И именно тот единственный человек, который мог бы эту проблему разрешить, в столице отсутствовал. Отправленного в отставку Велизария нигде не могли найти — и сам он не оставил никаких сведений о том, куда он уехал...

Во сне Феодора была даже ещё прекраснее, чем в жизни. Она взяла Юстиниана за руку и повела его через Триклиний Девяти Лож, прочь из дворца, через Аугустеум... Указав на огромную бронзовую статую императора, в полном доспехе восседающего на коне — её недавно установили в центре большой площади, — Феодора повернулась к Юстиниану с улыбкой и промолвила: «С этим знамением — победишь!»

Император проснулся — и его пронзили боль утраты и разочарование. Сон был таким реальным... Феодора действительно говорила с ним... Внезапно в мозгу вспыхнуло молнией: «С этим знамением — победишь!»

Эти слова сопровождали видение креста, явившееся Константину накануне битвы с Максентием на Мильвийском мосту. Значит, бог всё же подаёт ему знак?! И он не напрасно молился после смерти любимой жены денно и нощно. Во сне было ясно сказано: Юстиниан должен возглавить армию и встретить котригуров без страха и сомнений, ему суждена победа.

Но откуда взять эту армию? Юстиниан мучительно соображал: враг почти у ворот Константинополя, никакие войска не успеют подойти за такое короткое время. Дворцовая стража? Но что могут сделать несколько сотен гвардейцев против огромной орды? Значит, остаётся только одно: он должен поднять народ, жителей Константинополя — как сделал это когда-то Фабий в те чёрные дни, когда Ганнибал уничтожил лучшие легионы Рима. И не важно, что последние 150 лет римские императоры не командовали армиями[152], не важно и то, что ему уже 77 лет... возраст не притупил ни его ум, ни его решительность. Позвав начальника стражи, он отправился в оружейную выбирать себе подходящие доспехи.

— Велизарий! — в возгласе императора звучала искренняя радость.

Он встретил прославленного полководца, направляясь на форум, где собирался обратиться к своим подданным. Велизарий ехал верхом, в сопровождении своих телохранителей.

— Я приехал, как только узнал о котригурах, цезарь! Я был на дальней охоте, во Фригии, потому связаться со мной было затруднительно.

Два старых друга крепко обнялись. Юстиниан чувствовал прилив любви и благодарности к этому человеку, который больше, чем кто-либо другой, сделал для восстановления Империи. Испытывал он и чувство вины, ибо не остановил злопыхателей, распускавших слухи про этого человека — великого полководца, снова и снова демонстрирующего примеры верности своему императору.

Войдя на форум, посреди которого возвышалась порфировая колонна, увенчанная статуей основателя города, император и его главнокомандующий, весьма эффектно смотревшиеся в кирасах и шлемах, поднялись на высокий помост, чтобы осмотреть своё новое войско. Огромная толпа — глашатаи целый день ходили по улицам Константинополя, призывая горожан на форум, — постепенно успокаивалась... гул затих.